Мой друг не академик, не философ,
Он не был в космосе и на морских глубинах.
Далек от политических вопросов,
Совсем не разбирается в картинах…
Не ходит он по площади с плакатом,
Подозреваю, что не верит в Бога,
Но не орет пятиэтажным матом,
Когда ему вдруг перейдут дорогу.
Он не стремится к яхтам и машинам,
Не знает слов «армани», «прада», «гуччи»,
Не рвется к политическим вершинам
И никого с трибуны жить не учит.
Не знает ни предательства, ни лжи,
Не манит пряником, не применяет кнут;
И с радостью навстречу он бежит,
Расставшись лишь на несколько минут.
В его глазах – тепло и добрый свет,
И у него холодный мокрый нос.
Я думаю, что лучше друга нет,
Чем старина мой славный – верный пес.
Прекрасный день. Чудесный вид
И взор мой устремился вдаль
Краса осенняя манит
Зима уж скоро … Очень жаль …
Ударом в лицо подтверждается право на жизнь.
Молчанье расценят как слабость и выдадут справку,
Что ты неудачник, что это уже не исправить,
А хочешь исправить, тогда не молчи, а дерись.
Неровность дороги воспета в святых письменах,
Инструкция четко дана, что не нужно бороться.
Судьбой объясняется данное место под солнцем,
Любое движенье наверх множит горе и страх.
Так как разобраться – какими законами жить?
Держать наготове кулак или просто смиряться?
И есть ли та грань, на которой возможно остаться,
И есть ли свобода , чтоб дань за нее не платить?
Полосатая жизнь хитро машет хвостом,
Демонстрируя гордо свою самобытность.
Наплевать ей на то, как бывает обидно
Наблюдать бело-черный судьбы перелом.
Это похоже на пряник и кнут...
Тсс! Тише. Нежнее.
Нас могут увидеть. Мы можем попасться.
Сгораю в огне я
Твоих губ, твоих рук.
У девочки праздник – она научилась любить.
Не требовать чуда, не черкать мелками сомненья,
Не всякая повесть достойна иметь продолженье,
А ворох иллюзий затратно у сердца хранить.
Вчера было лето – беспечно звенела листва,
И пьяная ночь танцевала нескромные танцы,
И быть не могло для двоих ни преград,ни дистанций,
Сложнее всего было чувства оформить в слова.
Откуда у вечности точно отмеренный срок?
На вдохе – уверенность, выдох – крушенье иллюзий.
Листва опадает и просто меняются люди,
Взамен получая возможность читать между строк.
У девочки праздник – она разгадала секрет.
И приняла истину недолговечности счастья,
Оттенки любви могут сколько угодно меняться,
Пока сохраняют в истоке незыблемый свет.
Одна статейка об инстинкте размноженья
Супругов навела на размышленья:
Наследника хотелось, хоть и стары,
Как и любой другой семейной паре.
На ратуше часы остановились,
В безвременье отправив скорый жизни бег.
Слились день с ночью, краски растворились,
И человеческий утратил ценность век...
* * *
Что смеетесь Вы, людишки?
Я не жалок, не убог
Просто я другие книжки
В юности читал взахлёб,
Просто я люблю рассветы
В аромате хвойных штор,
Просто жизнь на этом свете
Мне милей, чем волнам шторм.
Пронзительно ярко горят одинокие звезды,
Им просто безумно не хочется рано стареть.
Они так упрямо хранят у души перекрестки,
Они очень сильные, просто им нужно успеть.
Успеть обогреть, и попасть хоть кому-нибудь в душу.
Успеть на секунду почувствовать силу планет.
Ведь это так больно, когда одиночество душит,
И очень обидно безвестной звездой догореть.
Пронзительно ярко и так непростительно больно
Вселенную греет их щедрый, бесцельный огонь.
А нужно всего лишь взорваться беспечно и вольно,
Но звезды как люди – судьбу им менять не дано.
На грани Вселенной, лицо закрывая от ветра,
Устав от надежды, себя растеряв по пути,
Мы в ночь посылаем потоки ненужного света.
А вдруг этот свет хоть кого-то, да сможет спасти?
