PRO MEMORIA
РRО МЕМОRIА
- Что ни будь еще мсье?
Невольно вздрогнув, я отрицательно качаю головой и прошу гарсона принести счет.
Холодает. Легкий ночной бриз доносит до нас влажный, горьковатый запах Сены и звуки оркестра играющего на пароходе, по-моему что-то из ‘‘Серенады солнечной долины‘‘ Глена Миллера... Впрочем неважно. Мельком гляжу на часы и с досадой замечаю стрелки, безжизненно зависшие на половине двенадцатого. Ты бледна, в глазах глубина и истома. Господи, какой же я эгоист, да ты ведь устала. Я спешно накидываю на твои мраморные поникшие плечи свой китель, жестом подзываю официанта. И рассчитавшись, вслед за тобой направляюсь к выходу.
- А вот вы молодой человек! Да-да, вы - окликает меня сидящий в компании пожилых людей, полноватый старик, с пышными усами и лакированной трубкой в зубах - вот что вы, молодые думаете по поводу новых выходок этих бошей и их психованного фюрера.
- Думаю, не стоит все так драматизировать, мсье. Германия сейчас не та, да и время тоже.
- Ах, дорогой мой! Когда-то, в четырнадцатом, будучи таким же молодым как вы, я рассуждал подобным образом. Боже мой, как же мы все тогда заблуждались.
- Поверьте, все будет хорошо.
- Ну что же, я рад вашему оптимизму, молодой человек. И пью это " Шардоне ", за вас, вашу прекрасную спутницу и старую добрую Францию!
- Благодарю вас мсье. Всего доброго.
Едем в такси. Я шучу, пытаясь приободрить тебя, зная как ты не любишь всех этих разговоров о войне. А за окнами безумной вереницей проносятся улицы, площади, дома, мосты живущего своей размеренной и чудаковатой жизнью, ночного города. ...Монмартр, Флери, Сен-Жермен, Рю-де-ляпе. Зеркальная гладь Сены, мрачный силуэт Нотрдам-де-Пари и воткнувшаяся в темный провал неба, сияющая стрела Эйфелевой башни. А над этим всем, словно существуя в иной, отдельной реальности медленно и величественно плывет Луна. Слегка задевая серебристым диском, разбросанные по небу как клочья рваной ваты, белые пушистые облака. Заливая все вокруг жидким, сине-зеленым светом и бросая на грешную землю причудливые тени. Ты, согревшись, тихо и безмятежно дремлешь на моем плече. И я хочу, чтобы эта идиллия длилась вечно...
- Приехали мсье - вырвал меня сладостного плена хрипловатый голос таксиста - с вас двадцать франков... Спасибо мсье, доброй ночи…
Еще мгновение и в беспробудной тиши, растворяются последние звуки уезжающего авто. А я заворожено любуюсь тобой. Изящная, стройная, босая ты, словно фея, приходящая в этот бренный мир раз в сотню лет, стоишь посреди залитой бледным лунным светом лужайки, и, расставив руки, смотришь на бездонное ночное небо.
И подхватив на руки, я бережно несу тебя к дому. Нашему дому. Моя любимая, родная, единственная. И я как никогда счастлив, в эту райскую ночь. Нашу последнюю ночь. Ибо завтра, все будет уже по-другому. Ибо в моем рабочем столе, лежит служебное предписание, лейтенанту французских ВВС Паскалю Бланже, прибыть штаб. И кому как не мне, человеку военному понятно, на пороге чего мы стоим. И уже громоздятся над горизонтом, черные тучи, сверкают тревожные зарницы и в воздухе пахнет грозой. И будут твои полные тревоги и слез глаза. Дрожащий голос, крепкие объятия, жгучие поцелуи и тающая в дорожной пыли твоя поникшая фигурка у порога. Но это будет завтра. Это будет потом. А сегодня есть ты, я, эта ночь, эта Луна и наша Любовь. И я спокоен. И ничто...
- Эй, золотой ты что уснул - сержант небрежно похлопал ЕГО по плечу – приехали!
Словно пытаясь прогнать, нашедшее наваждение, ОН мотнул головой и подхватив автомат, спрыгнул на землю. Почти в тот же миг ГАЗ, фыркнув, сорвался с места и через минуту исчез за поворотом. И все еще глядя, вслед уезжающей машине, вдруг спросил.
- Слышь, Серега, а ты веришь в реинкарнацию?
- Чего!?
- Ну, там переселение душ, старая память, астральные связи...
- Ты чё , белены объелся!
- Нет, просто мне иногда кажется… Нет я даже знаю что мы все когда-то жили. Жили и не раз. Я это помню….
- Когда, кажется креститься надо! Пошли салага.
- Да нет же, ты не понял, просто ... - подняв к небу глаза, ОН глубоко вздохнул и тихо добавил просто эта Луна - и снова вздохнув, пошагал сквозь теплую южную ночь, к маячившему впереди темному силуэту дозорной вышки. Где-то у причала плескалась вода, на теплоходе играла музыка, вдали без устали шумел
расцвеченный яркими огнями, неутомимый трудяга порт. В воздухе стоял пряный аромат влаги и цветущей сирени.
А над этим всем, словно существуя в иной, отдельной реальности, медленно и величественно плыла Луна. Слегка задевая серебристым диском, разбросанные по небу как клочья рваной ваты, белые пушистые облака. Заливая все вокруг жидким, сине-зеленым светом и бросая на грешную землю причудливые тени...
(27.04.1999. г. Киев.)
- Что ни будь еще мсье?
Невольно вздрогнув, я отрицательно качаю головой и прошу гарсона принести счет.
Холодает. Легкий ночной бриз доносит до нас влажный, горьковатый запах Сены и звуки оркестра играющего на пароходе, по-моему что-то из ‘‘Серенады солнечной долины‘‘ Глена Миллера... Впрочем неважно. Мельком гляжу на часы и с досадой замечаю стрелки, безжизненно зависшие на половине двенадцатого. Ты бледна, в глазах глубина и истома. Господи, какой же я эгоист, да ты ведь устала. Я спешно накидываю на твои мраморные поникшие плечи свой китель, жестом подзываю официанта. И рассчитавшись, вслед за тобой направляюсь к выходу.
- А вот вы молодой человек! Да-да, вы - окликает меня сидящий в компании пожилых людей, полноватый старик, с пышными усами и лакированной трубкой в зубах - вот что вы, молодые думаете по поводу новых выходок этих бошей и их психованного фюрера.
- Думаю, не стоит все так драматизировать, мсье. Германия сейчас не та, да и время тоже.
- Ах, дорогой мой! Когда-то, в четырнадцатом, будучи таким же молодым как вы, я рассуждал подобным образом. Боже мой, как же мы все тогда заблуждались.
- Поверьте, все будет хорошо.
- Ну что же, я рад вашему оптимизму, молодой человек. И пью это " Шардоне ", за вас, вашу прекрасную спутницу и старую добрую Францию!
- Благодарю вас мсье. Всего доброго.
Едем в такси. Я шучу, пытаясь приободрить тебя, зная как ты не любишь всех этих разговоров о войне. А за окнами безумной вереницей проносятся улицы, площади, дома, мосты живущего своей размеренной и чудаковатой жизнью, ночного города. ...Монмартр, Флери, Сен-Жермен, Рю-де-ляпе. Зеркальная гладь Сены, мрачный силуэт Нотрдам-де-Пари и воткнувшаяся в темный провал неба, сияющая стрела Эйфелевой башни. А над этим всем, словно существуя в иной, отдельной реальности медленно и величественно плывет Луна. Слегка задевая серебристым диском, разбросанные по небу как клочья рваной ваты, белые пушистые облака. Заливая все вокруг жидким, сине-зеленым светом и бросая на грешную землю причудливые тени. Ты, согревшись, тихо и безмятежно дремлешь на моем плече. И я хочу, чтобы эта идиллия длилась вечно...
- Приехали мсье - вырвал меня сладостного плена хрипловатый голос таксиста - с вас двадцать франков... Спасибо мсье, доброй ночи…
Еще мгновение и в беспробудной тиши, растворяются последние звуки уезжающего авто. А я заворожено любуюсь тобой. Изящная, стройная, босая ты, словно фея, приходящая в этот бренный мир раз в сотню лет, стоишь посреди залитой бледным лунным светом лужайки, и, расставив руки, смотришь на бездонное ночное небо.
И подхватив на руки, я бережно несу тебя к дому. Нашему дому. Моя любимая, родная, единственная. И я как никогда счастлив, в эту райскую ночь. Нашу последнюю ночь. Ибо завтра, все будет уже по-другому. Ибо в моем рабочем столе, лежит служебное предписание, лейтенанту французских ВВС Паскалю Бланже, прибыть штаб. И кому как не мне, человеку военному понятно, на пороге чего мы стоим. И уже громоздятся над горизонтом, черные тучи, сверкают тревожные зарницы и в воздухе пахнет грозой. И будут твои полные тревоги и слез глаза. Дрожащий голос, крепкие объятия, жгучие поцелуи и тающая в дорожной пыли твоя поникшая фигурка у порога. Но это будет завтра. Это будет потом. А сегодня есть ты, я, эта ночь, эта Луна и наша Любовь. И я спокоен. И ничто...
- Эй, золотой ты что уснул - сержант небрежно похлопал ЕГО по плечу – приехали!
Словно пытаясь прогнать, нашедшее наваждение, ОН мотнул головой и подхватив автомат, спрыгнул на землю. Почти в тот же миг ГАЗ, фыркнув, сорвался с места и через минуту исчез за поворотом. И все еще глядя, вслед уезжающей машине, вдруг спросил.
- Слышь, Серега, а ты веришь в реинкарнацию?
- Чего!?
- Ну, там переселение душ, старая память, астральные связи...
- Ты чё , белены объелся!
- Нет, просто мне иногда кажется… Нет я даже знаю что мы все когда-то жили. Жили и не раз. Я это помню….
- Когда, кажется креститься надо! Пошли салага.
- Да нет же, ты не понял, просто ... - подняв к небу глаза, ОН глубоко вздохнул и тихо добавил просто эта Луна - и снова вздохнув, пошагал сквозь теплую южную ночь, к маячившему впереди темному силуэту дозорной вышки. Где-то у причала плескалась вода, на теплоходе играла музыка, вдали без устали шумел
расцвеченный яркими огнями, неутомимый трудяга порт. В воздухе стоял пряный аромат влаги и цветущей сирени.
А над этим всем, словно существуя в иной, отдельной реальности, медленно и величественно плыла Луна. Слегка задевая серебристым диском, разбросанные по небу как клочья рваной ваты, белые пушистые облака. Заливая все вокруг жидким, сине-зеленым светом и бросая на грешную землю причудливые тени...
(27.04.1999. г. Киев.)
