С Днем шахтера!
Город Стаханов знают во всем мире. Знают по историческому рекорду прославленного забойщика Алексея Стаханова. Знают еще и потому, что это единственный в мире город, названный именем простого рабочего.
В Стаханове живут прекрасные люди. И пусть «варвары» от высокой власти уничтожили шахты, каждая семья, так или иначе, причастна к шахтерской профессии, кто-то из родственников непременно был горняком.
Мы публикуем эти материалы с тем, чтобы знали и никогда не забывали стахановчане о скромных людях, добывавших из подземных кладовых черное золото - тепло и свет. Пусть эти маленькие зарисовки прозвучат для вас как гимн мужественным шахтерским сердцам.
В Стаханове живут прекрасные люди. И пусть «варвары» от высокой власти уничтожили шахты, каждая семья, так или иначе, причастна к шахтерской профессии, кто-то из родственников непременно был горняком.
Мы публикуем эти материалы с тем, чтобы знали и никогда не забывали стахановчане о скромных людях, добывавших из подземных кладовых черное золото - тепло и свет. Пусть эти маленькие зарисовки прозвучат для вас как гимн мужественным шахтерским сердцам.
«БАТЯ»
В шахте принято бригадира называть «бугор». Так уж повелось. А вот Алексея Николаевича Галинченко называли «батя». Это высшая награда коллектива.
«Батя» спокойный, выдержанный. Нет в его лексиконе горячей матерщины. Но сказал – отрезал.
- Сила его не в крике, - говорили о нем товарищи, - в справедливости.
И если случалось в бригаде непонимание – шли к «бате» – к Алексею Николаевичу Галинченко. Он рассудит. Бригадир выслушает обе стороны. Расставит точки над «и». И мир восстановлен.
Многие годы руководил скоростной бригадой проходчиков шахты Максимовской Алексей Николаевич. Гремела слава об их трудовых подвигах. Часто в нарядной в их честь загоралась рубиновая звезда, а в клубе устраивались торжества.
Шло время. Алексей Николаевич уже давно на заслуженном отдыхе, но нет-нет и раздастся телефонный звонок:
- Привет, «батя»! Ну, как ты там? Как здоровье? - звучит в трубке знакомый голос. И так тепло становится на душе у горняка. Не даром значит работал. Не даром жизнь прожил.
Люди помнят. Относятся уважительно. И эту награду нужно было заслужить. Алексей Николаевич Галинченко заслужил ее сполна.
ВДОВЫ
В предпраздничный день не принято говорить о печальном. Но нельзя не сказать о них: шахтерских вдовах.
Жена шахтера... Это бессонные ночи, это каждодневная тревога: вернется ли? Ведь провожает жена шахтера, как на фронт. Пусть даже и трудовой фронт, но трудный и очень опасный. Столько их не вернулось домой: обрушилась кровля, выброс метана. Катастрофа подстерегает шахтера на каждом шагу. Соблюдать технику безопасности? Да. Но лабиринты подземных штреков и лав непредсказуемы. Это стихия!
Многие шахтерские жены остались без мужей. Уходят и уходят от нас те, кого хранила судьба в забоях, штреках, в суровых подземных глубинах шахт. И носят они теперь печальное имя – шахтерская вдова. В поселке Мирном таких много. Это Мария Петровна Шидловская, Валентина Иосиповна Бондаренко, Наталья Мелентьевна Джабарова.
Они непросто прошли рядом по жизни, как верные, любящие шахтерские жены, но и как коллеги, соратницы по работе. Все они работали в шахте в трудные послевоенные годы.
Смотрю на руки Марии Петровны Шидловской и думаю: ну, как можно было вот этими маленькими руками толкать груженные углем вагонетки. Изо дня в день. И так 7 лет!
А Наталья Мелентьевна Джабарова... Хрупкая, застенчивая Наталка сама предложила молодому мужу:
- Едем на шахту. Там нужны рабочие руки. Призыв читал: «Все на восстановление Донбасса»?
- Ты-то куда, малявка? Поеду сам.
- Самого не пущу, - ревностно заявила молодая жена. – Едем вместе.
Так они стали шахтерской семьей. Долгие годы отданы восстановлению и развитию шахты...
- Давно уже нет моего единственного. Давно я одна, шахтерская вдова, - печально говорит пожилая, опрятная, спокойная женщина.
И хочется пожелать шахтерским вдовам здоровья, выдержки, терпения, доброго отношения к ним людей.
Когда вы встречаете шахтерскую вдову – улыбнитесь ей, скажите душевное слово. Ваша улыбка и тепло так нужны ей, ее многострадальному сердцу.
ЛЮБЛЮ ЗЕМЛЮ
- Люблю Землю и землю люблю, - так философски говорит Леонид Гаврилович Куликов, бывший шахтер – проходчик. Люблю Землю... Здесь подразумевается – наша маленькая голубая планета с ее бушующими океанами, с великолепными лесами, таинственными айсбергами, раздольными лугами. Он любит мир.
- И землю люблю. Это с молоком матери. Мои родители были, скажем так, пахарями. Я с детства возился с ними в огороде: сажал картошку и капусту, пропалывал морковь и помидоры, убирал свеклу и кабачки... А какое удовольствие было: придешь со школы, «портупею» с книжками бросишь и на огород – копать картошку. А потом уляжешься на кучу бадыльев и смотришь, смотришь в синее, бескрайнее небо. А по небу проплывают стаи перелетных птиц. Плывут, плывут в далекие теплые страны. Я смотрю на них и кричу:
- Прилетайте быстрее, весну приносите - и так хочется плакать – жаль мне, что наши птицы летят в чужие края.
А какое чарующее зрелище, когда летит журавлиный клин. Я представлял вожака сильной, могущественной птицей, которой подвластно все: высота, громадные расстояния, покорность стаи. И кричал:
- Возвращайтесь!
И казалось мне, что отвечали они:
- Непременно. Непременно.
А годы шли. Судьбе было угодно, чтобы Леонид Куликов стал шахтером. Нет, он не жалеет об этом. Но часто там, под землей, вспоминал кучу картофельных бодыльев, синее безоблачное небо, стаи перелетных птиц.
Леонид Гаврилович 38 лет отработал проходчиком на шахте им. Чеснокова. Работа трудная, требующая выдержки и больших физических сил. Но, как бы не устал шахтер, он каждую свободную минуту проводил на огороде, на земле. Здесь он черпал силы, энергию.
- Уйду на пенсию, - мечтал шахтер, - стану земледельцем.
Теперь он на заслуженном отдыхе. И как только сходит снег – Леонид Гаврилович на огороде. Вместе с женой Еленой Яковлевной обхаживают они небольшой участок земли, дающий энергию и заряд жизни. Шахтер – недра – земля – солнце – неразделимые понятия. И только тот может оценить эту философию, кто поднялся «с зарей на-гора».
ПО СТАЛЬНЫМ АРТЕРИЯМ
Шахта – это живой организм. И внутришахтный транспорт принято считать сердцем, а его магистрали - артериями. По штреку подземелья расходятся они во все концы стальными рельсами. Скользя и покачиваясь, плывет по ним электровоз. Это не трасса, где можно свернуть в сторону. Это сложный, строгий путь с точечкой – светлячком впереди при кромешной темноте.
Машиниста электровоза отбирают особенно скрупулезно. Он должен быть человеком спокойным, уверенным, решительным. Одним из таких был Виктор Данилович Резников.
Долгие годы управлял подземным кораблем Виктор Данилович. Товарищи в шутку называли его «капитан». А он гордился своей профессией. Досконально знал весь организм шахты, виртуозно проводил маневры и никогда не опаздывал подать вагонетки забойщикам под уголек. Или проходчикам под породу. А значит, давал «зеленый свет» трудовому ритму горняков.
Виктор Данилович вспоминает о тех далеких годах с теплотой и гордостью.
- Я – шахтер, - любит подчеркнуть он. – И если бы можно было повернуть время вспять, снова бы выбрал эту профессию.
- Но это же так трудно: большая часть жизни под землей.
Улыбнулся.
- Шахтеры живут под землею, чтоб было светло на Земле.....
Спасибо тебе, шахтер, за свет, за жизнь твою мужественную, за преданность профессии.
ТАКИЕ СЕРДЦА У ШАХТЕРОВ
Сергея Васильевича Копытенкова знают в округе все. Не знать его просто нельзя. К нему идут, когда в чем-то нужна помощь: взять грабли, стругнуть доску, починить забор ... или просто излить наболевшее на душе. Такое сердце у Сергея Васильевича: всех выслушает, всем поможет. И доброту эту закалила суровая шахтерская профессия.
Сергей Васильевич пришел на шахту сразу же после войны. Трудные это были годы. Разруха. Голод. Работали по 12 – 14 часов. Нет, не заставляли. Трудились по зову сердца. И каждый день был героической битвой за восстановление разрушенного хозяйства.
Прошли годы. Шахта была восстановлена. Пошел на-гора уголек. И радовалось сердце, когда на копре «Максимовской» вспыхивала яркая красная звезда. Это значит – максимовцы победители в соцсоревновании. Ликовала душа. Грела сердце путеводная звезда на копре.
Более 30 лет одной и той же дорогой шел на родную шахту Сергей Васильевич. Он – проходчик. И этим все сказано. Шахтер любой специальности знает: как это трудно, сложно, опасно, как это престижно - быть проходчиком.
- Позакрывали шахты в городе. Преступление сотворили перед святостью шахтерской профессии министры, депутаты и всякие там чиновники. Но они приходят и уходят, а в городе имя шахтера должно жить. Ведь сколько еще уголька в недрах. Сейчас кричат: кризис энергетический. А я так думаю – был бы уголек – кризиса бы не было. Еще не поздно исправить злодеяния «бандюков» - восстановить нужно шахты. Возродить гордое имя – шахтер. Так мне подсказывает сердце.
И возразить против этого что-либо трудно.
ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ О СЕЛНЦЕ, ЕСЛИ В ШАХТЕ ТЫ НЕ БЫЛ….
Николай Андреевич Свешников проработал в шахте почти полвека. Избрал сложную, опасную профессию – взрывник. Первопроходец. Это он, взрывник, открывает путь проходчику, это он – взрывник – указывает путь к черному золоту.
Делает все четко, скрупулезно. Ошибка взрывника дорого стоит. Замерил концентрацию метана. С облегчением вздохнул. Ну, слава Богу, все в порядке. Можно начинать. Шпуры готовы. Вложил детонаторы. Замуровал. Проверил. Отошел на положенное расстояние, как того требует техника безопасности и – взрыв. Оглушительный взрыв. И... кромешная темнота от заполнившей все пространство пыли. Путь проложен. Для проходчиков подготовлен фронт работ.
.....Николай Свешников медленно идет к стволу. Уши все еще заложены. И почему – то вспомнилось ему детство. Взрывы. Заложенные уши. От страха, от ужаса, от сковавшего все тело ужаса. То была война. Вой сирен. Рев самолетов. И они с мамой бегут. Бегут. Куда и зачем? Он был еще ребенком. Слезы градом лились из глаз. А мама гладила по вихлястой голове Колю и успокаивала:
- Не плачь, не бойся, сынок, скоро-скоро папа перебьет фашистских гадов, и все будет хорошо. Не плачь, родной. И слезы высыхали, становилось тепло и спокойно рядом с самым родным человеком на Земле – с мамой.
Такие воспоминания часто бередят душу. Каждый взрыв в шахте – новая картинка воспоминаний из той далекой суровой жизни.
- Я счастлив, что провожу мирные взрывы. Взрывы созидания, - любил говорить горняк.
Но и эта жизненная веха осталась позади. Николай Андреевич Свешников уже на заслуженном отдыхе. Но очень часто снится ему шахта, взрывы, кромешная темень. А вот на вопрос: вернись все в молодые годы, как бы построил жизнь? Избрал бы своей профессией шахтерскую? Под землей, без света и солнца...
Николай Андреевич прищуривает глаза, улыбается и тихо произносит слова песни:
- Что ты знаешь о солнце, если в шахте ты не был.…
ШАХТЕРСКИЙ ХАРАКТЕР ТАКОЙ
Переполненный зал Дворца культуры. Нарядно – торжественно убрана сцена. Величественный президиум.
- Звание «Почетный шахтер» присваивается Кулькову Борису Дмитриевичу – забойщику шахты 3/3 бис, - громко, чеканя каждое слово, произносит ведущий торжественного собрания.
Сердце дрогнуло и, казалось, на мгновение замерло.
- Борь, Боря, да что – же ты, иди – тебя, - толкают товарищи. – Тебя вызывают на сцену.
Шел, как в тумане. Встал президиум, потом один ряд, второй, третий…. и вот уже зал взорвался громом аплодисментов. Почетного шахтера приветствовали стоя. Какая же это честь!
.....А дома, на улице Мананкова, 46, накрывала на стол верная любимая жена Валя.
Не успел появиться на пороге виновник торжества, как небольшую, уютную квартиру заполнили соседи: поздравления, пожелания, гордость за соседа и товарища по работе. Ну, и, конечно же, несли все кто что мог: маринованные грибочки, огурцы, сало, колбасу, синенькие... Стол получился не то что богатый, но хлебосольный – это уж точно.
- Звание «Почетный шахтер» – это награда и честь, но это и доверие, и большая ответственность, и аванс на будущее, - сказал Борис Дмитриевич жене, когда разошлись гости. И он с честью оправдал это доверие.
За большой труд Борис Дмитриевич удостоен награды Шахтерская Слава ІІІ степени. Много в его семейном архиве Почетных грамот и благодарностей Министра угольной промышленности.
Об отношении Бориса Дмитриевича к работе, к людям говорит и тот факт, что он, рядовой шахтер, избирался депутатом городского Совета. По тем совдеповским временам это было почти не реально. А он был депутатом. И не просто «доверяем – с» и «одобряем – с». Он принципиально подходил к решению любого вопроса.
- Ну, и характер у мужика, - говорили о нем коллеги по депутатскому корпусу. – Если видит несправедливость, ни на какие уступки не идет.
Спрашиваю у Бориса Дмитриевича: неужто и вправду такой несговорчивый был?
- Почему же не сговорчивый, - смеется Борис Дмитриевич, - сговорчивый, если по честному вопрос решался, ну, а если «химичить» что-то собирались, тут уж держитесь: такой уж у меня характер – шахтерский.
Сегодня Борис Дмитриевич Кульков на пенсии. Но характер у него по-прежнему шахтерский. Видит несправедливость – молчать не будет. За это его и уважают люди.
ШАХТАРОЧКА
Поселок Мирный. Весна. Рассвет. Все в бело-пенном цвету. Ветер срывает и кружит ажурные лепестки абрикосового цвета, то взметнутся они вверх, то тихо опускаются на землю, устилая ее белоснежным ковром. Любуется своим садом Феодосия Яковлевна. Любуется кипучим цветением абрикос. На подходе вишни, яблони. Вот-вот треснут набухшие бутоны. Тишина. И только где - то далеко-далеко чуть слышно чарующее пение птички. Неужто соловушка уже запел? – подумалось Феодосии Яковлевне. Соловушка... И в голове быстро-быстро сменяется одна картина за другой.
.....Луг. Молодая, хрупкая, красивая бежит она навстречу любви.
.....Сирена. И под грохот взрывающихся бомб, летящих с фашистских самолетов со зловещими черными крестами, бежит эта молодая, хрупкая, но уже с суровыми сединками в иссиня-черных волосах.
.....Повизгивающий скрежет металла о металл. Шахта. Она, уставшая, с посеревшим от невзгод лицом, надрывно толкает груженную до верху вагонетку с углем. Женщина – шахтер. Сколько на ее долю выпало лиха и трудностей в, так называемый, восстановительный период послевоенной разрухи. Гордится она теми годами. И величает себя не иначе, как «шахтарочка». Почти четверть века под землей проработала.
Это ли не подвиг! А потом надломилось что-то. Надтреснуло в душе. Потянуло к Богу.
.....Свято-Николаевский храм. Худенькая, маленькая, всегда печальная женщина, в цветной косыночке, послушно выполняет любую работу.
Это маленькие штрихи нелегкого жизненного пути Феодосьи Яковлевны Яковлевой.
Но как была она в далекие годы молодости: опрятная, трудолюбивая, аккуратная, такой знают ее и сейчас все. Сегодня Феодосии Яковлевне – 90! А она еще – ну, надо же! - взобралась на абрикосу и отпиливает сухие ветки.
- Яковлевна, никак вы? – удивленно кричит соседка, увидев Феодосью Яковлевну на дереве. – Слезайте-ка, быстрее. Ну, вздумала! Неужто не помогли бы.
И громко стала звать соседа:
- Петя, смотри, что Яковлевна удумала.
- Деревцо – то жалко. Да и некрасиво, - притворно - благодарно ворчит Феодосия Яковлевна, спускаясь с дерева.
А на завтра видишь – бодренько так идет наша Яковлевна в магазин:
- За молочком и хлебушком.
И так хочется сказать ей:
- С праздником, милая «шахтарочка». Здоровья, человеческой теплоты и долгих лет жизни!
В шахте принято бригадира называть «бугор». Так уж повелось. А вот Алексея Николаевича Галинченко называли «батя». Это высшая награда коллектива.
«Батя» спокойный, выдержанный. Нет в его лексиконе горячей матерщины. Но сказал – отрезал.
- Сила его не в крике, - говорили о нем товарищи, - в справедливости.
И если случалось в бригаде непонимание – шли к «бате» – к Алексею Николаевичу Галинченко. Он рассудит. Бригадир выслушает обе стороны. Расставит точки над «и». И мир восстановлен.
Многие годы руководил скоростной бригадой проходчиков шахты Максимовской Алексей Николаевич. Гремела слава об их трудовых подвигах. Часто в нарядной в их честь загоралась рубиновая звезда, а в клубе устраивались торжества.
Шло время. Алексей Николаевич уже давно на заслуженном отдыхе, но нет-нет и раздастся телефонный звонок:
- Привет, «батя»! Ну, как ты там? Как здоровье? - звучит в трубке знакомый голос. И так тепло становится на душе у горняка. Не даром значит работал. Не даром жизнь прожил.
Люди помнят. Относятся уважительно. И эту награду нужно было заслужить. Алексей Николаевич Галинченко заслужил ее сполна.
ВДОВЫ
В предпраздничный день не принято говорить о печальном. Но нельзя не сказать о них: шахтерских вдовах.
Жена шахтера... Это бессонные ночи, это каждодневная тревога: вернется ли? Ведь провожает жена шахтера, как на фронт. Пусть даже и трудовой фронт, но трудный и очень опасный. Столько их не вернулось домой: обрушилась кровля, выброс метана. Катастрофа подстерегает шахтера на каждом шагу. Соблюдать технику безопасности? Да. Но лабиринты подземных штреков и лав непредсказуемы. Это стихия!
Многие шахтерские жены остались без мужей. Уходят и уходят от нас те, кого хранила судьба в забоях, штреках, в суровых подземных глубинах шахт. И носят они теперь печальное имя – шахтерская вдова. В поселке Мирном таких много. Это Мария Петровна Шидловская, Валентина Иосиповна Бондаренко, Наталья Мелентьевна Джабарова.
Они непросто прошли рядом по жизни, как верные, любящие шахтерские жены, но и как коллеги, соратницы по работе. Все они работали в шахте в трудные послевоенные годы.
Смотрю на руки Марии Петровны Шидловской и думаю: ну, как можно было вот этими маленькими руками толкать груженные углем вагонетки. Изо дня в день. И так 7 лет!
А Наталья Мелентьевна Джабарова... Хрупкая, застенчивая Наталка сама предложила молодому мужу:
- Едем на шахту. Там нужны рабочие руки. Призыв читал: «Все на восстановление Донбасса»?
- Ты-то куда, малявка? Поеду сам.
- Самого не пущу, - ревностно заявила молодая жена. – Едем вместе.
Так они стали шахтерской семьей. Долгие годы отданы восстановлению и развитию шахты...
- Давно уже нет моего единственного. Давно я одна, шахтерская вдова, - печально говорит пожилая, опрятная, спокойная женщина.
И хочется пожелать шахтерским вдовам здоровья, выдержки, терпения, доброго отношения к ним людей.
Когда вы встречаете шахтерскую вдову – улыбнитесь ей, скажите душевное слово. Ваша улыбка и тепло так нужны ей, ее многострадальному сердцу.
ЛЮБЛЮ ЗЕМЛЮ
- Люблю Землю и землю люблю, - так философски говорит Леонид Гаврилович Куликов, бывший шахтер – проходчик. Люблю Землю... Здесь подразумевается – наша маленькая голубая планета с ее бушующими океанами, с великолепными лесами, таинственными айсбергами, раздольными лугами. Он любит мир.
- И землю люблю. Это с молоком матери. Мои родители были, скажем так, пахарями. Я с детства возился с ними в огороде: сажал картошку и капусту, пропалывал морковь и помидоры, убирал свеклу и кабачки... А какое удовольствие было: придешь со школы, «портупею» с книжками бросишь и на огород – копать картошку. А потом уляжешься на кучу бадыльев и смотришь, смотришь в синее, бескрайнее небо. А по небу проплывают стаи перелетных птиц. Плывут, плывут в далекие теплые страны. Я смотрю на них и кричу:
- Прилетайте быстрее, весну приносите - и так хочется плакать – жаль мне, что наши птицы летят в чужие края.
А какое чарующее зрелище, когда летит журавлиный клин. Я представлял вожака сильной, могущественной птицей, которой подвластно все: высота, громадные расстояния, покорность стаи. И кричал:
- Возвращайтесь!
И казалось мне, что отвечали они:
- Непременно. Непременно.
А годы шли. Судьбе было угодно, чтобы Леонид Куликов стал шахтером. Нет, он не жалеет об этом. Но часто там, под землей, вспоминал кучу картофельных бодыльев, синее безоблачное небо, стаи перелетных птиц.
Леонид Гаврилович 38 лет отработал проходчиком на шахте им. Чеснокова. Работа трудная, требующая выдержки и больших физических сил. Но, как бы не устал шахтер, он каждую свободную минуту проводил на огороде, на земле. Здесь он черпал силы, энергию.
- Уйду на пенсию, - мечтал шахтер, - стану земледельцем.
Теперь он на заслуженном отдыхе. И как только сходит снег – Леонид Гаврилович на огороде. Вместе с женой Еленой Яковлевной обхаживают они небольшой участок земли, дающий энергию и заряд жизни. Шахтер – недра – земля – солнце – неразделимые понятия. И только тот может оценить эту философию, кто поднялся «с зарей на-гора».
ПО СТАЛЬНЫМ АРТЕРИЯМ
Шахта – это живой организм. И внутришахтный транспорт принято считать сердцем, а его магистрали - артериями. По штреку подземелья расходятся они во все концы стальными рельсами. Скользя и покачиваясь, плывет по ним электровоз. Это не трасса, где можно свернуть в сторону. Это сложный, строгий путь с точечкой – светлячком впереди при кромешной темноте.
Машиниста электровоза отбирают особенно скрупулезно. Он должен быть человеком спокойным, уверенным, решительным. Одним из таких был Виктор Данилович Резников.
Долгие годы управлял подземным кораблем Виктор Данилович. Товарищи в шутку называли его «капитан». А он гордился своей профессией. Досконально знал весь организм шахты, виртуозно проводил маневры и никогда не опаздывал подать вагонетки забойщикам под уголек. Или проходчикам под породу. А значит, давал «зеленый свет» трудовому ритму горняков.
Виктор Данилович вспоминает о тех далеких годах с теплотой и гордостью.
- Я – шахтер, - любит подчеркнуть он. – И если бы можно было повернуть время вспять, снова бы выбрал эту профессию.
- Но это же так трудно: большая часть жизни под землей.
Улыбнулся.
- Шахтеры живут под землею, чтоб было светло на Земле.....
Спасибо тебе, шахтер, за свет, за жизнь твою мужественную, за преданность профессии.
ТАКИЕ СЕРДЦА У ШАХТЕРОВ
Сергея Васильевича Копытенкова знают в округе все. Не знать его просто нельзя. К нему идут, когда в чем-то нужна помощь: взять грабли, стругнуть доску, починить забор ... или просто излить наболевшее на душе. Такое сердце у Сергея Васильевича: всех выслушает, всем поможет. И доброту эту закалила суровая шахтерская профессия.
Сергей Васильевич пришел на шахту сразу же после войны. Трудные это были годы. Разруха. Голод. Работали по 12 – 14 часов. Нет, не заставляли. Трудились по зову сердца. И каждый день был героической битвой за восстановление разрушенного хозяйства.
Прошли годы. Шахта была восстановлена. Пошел на-гора уголек. И радовалось сердце, когда на копре «Максимовской» вспыхивала яркая красная звезда. Это значит – максимовцы победители в соцсоревновании. Ликовала душа. Грела сердце путеводная звезда на копре.
Более 30 лет одной и той же дорогой шел на родную шахту Сергей Васильевич. Он – проходчик. И этим все сказано. Шахтер любой специальности знает: как это трудно, сложно, опасно, как это престижно - быть проходчиком.
- Позакрывали шахты в городе. Преступление сотворили перед святостью шахтерской профессии министры, депутаты и всякие там чиновники. Но они приходят и уходят, а в городе имя шахтера должно жить. Ведь сколько еще уголька в недрах. Сейчас кричат: кризис энергетический. А я так думаю – был бы уголек – кризиса бы не было. Еще не поздно исправить злодеяния «бандюков» - восстановить нужно шахты. Возродить гордое имя – шахтер. Так мне подсказывает сердце.
И возразить против этого что-либо трудно.
ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ О СЕЛНЦЕ, ЕСЛИ В ШАХТЕ ТЫ НЕ БЫЛ….
Николай Андреевич Свешников проработал в шахте почти полвека. Избрал сложную, опасную профессию – взрывник. Первопроходец. Это он, взрывник, открывает путь проходчику, это он – взрывник – указывает путь к черному золоту.
Делает все четко, скрупулезно. Ошибка взрывника дорого стоит. Замерил концентрацию метана. С облегчением вздохнул. Ну, слава Богу, все в порядке. Можно начинать. Шпуры готовы. Вложил детонаторы. Замуровал. Проверил. Отошел на положенное расстояние, как того требует техника безопасности и – взрыв. Оглушительный взрыв. И... кромешная темнота от заполнившей все пространство пыли. Путь проложен. Для проходчиков подготовлен фронт работ.
.....Николай Свешников медленно идет к стволу. Уши все еще заложены. И почему – то вспомнилось ему детство. Взрывы. Заложенные уши. От страха, от ужаса, от сковавшего все тело ужаса. То была война. Вой сирен. Рев самолетов. И они с мамой бегут. Бегут. Куда и зачем? Он был еще ребенком. Слезы градом лились из глаз. А мама гладила по вихлястой голове Колю и успокаивала:
- Не плачь, не бойся, сынок, скоро-скоро папа перебьет фашистских гадов, и все будет хорошо. Не плачь, родной. И слезы высыхали, становилось тепло и спокойно рядом с самым родным человеком на Земле – с мамой.
Такие воспоминания часто бередят душу. Каждый взрыв в шахте – новая картинка воспоминаний из той далекой суровой жизни.
- Я счастлив, что провожу мирные взрывы. Взрывы созидания, - любил говорить горняк.
Но и эта жизненная веха осталась позади. Николай Андреевич Свешников уже на заслуженном отдыхе. Но очень часто снится ему шахта, взрывы, кромешная темень. А вот на вопрос: вернись все в молодые годы, как бы построил жизнь? Избрал бы своей профессией шахтерскую? Под землей, без света и солнца...
Николай Андреевич прищуривает глаза, улыбается и тихо произносит слова песни:
- Что ты знаешь о солнце, если в шахте ты не был.…
ШАХТЕРСКИЙ ХАРАКТЕР ТАКОЙ
Переполненный зал Дворца культуры. Нарядно – торжественно убрана сцена. Величественный президиум.
- Звание «Почетный шахтер» присваивается Кулькову Борису Дмитриевичу – забойщику шахты 3/3 бис, - громко, чеканя каждое слово, произносит ведущий торжественного собрания.
Сердце дрогнуло и, казалось, на мгновение замерло.
- Борь, Боря, да что – же ты, иди – тебя, - толкают товарищи. – Тебя вызывают на сцену.
Шел, как в тумане. Встал президиум, потом один ряд, второй, третий…. и вот уже зал взорвался громом аплодисментов. Почетного шахтера приветствовали стоя. Какая же это честь!
.....А дома, на улице Мананкова, 46, накрывала на стол верная любимая жена Валя.
Не успел появиться на пороге виновник торжества, как небольшую, уютную квартиру заполнили соседи: поздравления, пожелания, гордость за соседа и товарища по работе. Ну, и, конечно же, несли все кто что мог: маринованные грибочки, огурцы, сало, колбасу, синенькие... Стол получился не то что богатый, но хлебосольный – это уж точно.
- Звание «Почетный шахтер» – это награда и честь, но это и доверие, и большая ответственность, и аванс на будущее, - сказал Борис Дмитриевич жене, когда разошлись гости. И он с честью оправдал это доверие.
За большой труд Борис Дмитриевич удостоен награды Шахтерская Слава ІІІ степени. Много в его семейном архиве Почетных грамот и благодарностей Министра угольной промышленности.
Об отношении Бориса Дмитриевича к работе, к людям говорит и тот факт, что он, рядовой шахтер, избирался депутатом городского Совета. По тем совдеповским временам это было почти не реально. А он был депутатом. И не просто «доверяем – с» и «одобряем – с». Он принципиально подходил к решению любого вопроса.
- Ну, и характер у мужика, - говорили о нем коллеги по депутатскому корпусу. – Если видит несправедливость, ни на какие уступки не идет.
Спрашиваю у Бориса Дмитриевича: неужто и вправду такой несговорчивый был?
- Почему же не сговорчивый, - смеется Борис Дмитриевич, - сговорчивый, если по честному вопрос решался, ну, а если «химичить» что-то собирались, тут уж держитесь: такой уж у меня характер – шахтерский.
Сегодня Борис Дмитриевич Кульков на пенсии. Но характер у него по-прежнему шахтерский. Видит несправедливость – молчать не будет. За это его и уважают люди.
ШАХТАРОЧКА
Поселок Мирный. Весна. Рассвет. Все в бело-пенном цвету. Ветер срывает и кружит ажурные лепестки абрикосового цвета, то взметнутся они вверх, то тихо опускаются на землю, устилая ее белоснежным ковром. Любуется своим садом Феодосия Яковлевна. Любуется кипучим цветением абрикос. На подходе вишни, яблони. Вот-вот треснут набухшие бутоны. Тишина. И только где - то далеко-далеко чуть слышно чарующее пение птички. Неужто соловушка уже запел? – подумалось Феодосии Яковлевне. Соловушка... И в голове быстро-быстро сменяется одна картина за другой.
.....Луг. Молодая, хрупкая, красивая бежит она навстречу любви.
.....Сирена. И под грохот взрывающихся бомб, летящих с фашистских самолетов со зловещими черными крестами, бежит эта молодая, хрупкая, но уже с суровыми сединками в иссиня-черных волосах.
.....Повизгивающий скрежет металла о металл. Шахта. Она, уставшая, с посеревшим от невзгод лицом, надрывно толкает груженную до верху вагонетку с углем. Женщина – шахтер. Сколько на ее долю выпало лиха и трудностей в, так называемый, восстановительный период послевоенной разрухи. Гордится она теми годами. И величает себя не иначе, как «шахтарочка». Почти четверть века под землей проработала.
Это ли не подвиг! А потом надломилось что-то. Надтреснуло в душе. Потянуло к Богу.
.....Свято-Николаевский храм. Худенькая, маленькая, всегда печальная женщина, в цветной косыночке, послушно выполняет любую работу.
Это маленькие штрихи нелегкого жизненного пути Феодосьи Яковлевны Яковлевой.
Но как была она в далекие годы молодости: опрятная, трудолюбивая, аккуратная, такой знают ее и сейчас все. Сегодня Феодосии Яковлевне – 90! А она еще – ну, надо же! - взобралась на абрикосу и отпиливает сухие ветки.
- Яковлевна, никак вы? – удивленно кричит соседка, увидев Феодосью Яковлевну на дереве. – Слезайте-ка, быстрее. Ну, вздумала! Неужто не помогли бы.
И громко стала звать соседа:
- Петя, смотри, что Яковлевна удумала.
- Деревцо – то жалко. Да и некрасиво, - притворно - благодарно ворчит Феодосия Яковлевна, спускаясь с дерева.
А на завтра видишь – бодренько так идет наша Яковлевна в магазин:
- За молочком и хлебушком.
И так хочется сказать ей:
- С праздником, милая «шахтарочка». Здоровья, человеческой теплоты и долгих лет жизни!
Подготовила И. Смирнова, член Союза журналистов Украины
Коментарів 3