Стахановщина: как это было
Выбиваясь в ударники, советские люди пытались заработать на нормальную жизнь. Что из этого получилось?
В стране, где “вольно дышал человек”, да и в независимой Украине, профессиональный праздник горняков отмечается в последнее воскресенье августа. Официально праздник утвержден в СССР по предложению министров угольной промышленности Дмитрия Оники и Александра Засядько 10 сентября 1947 г. Первое празднование Дня шахтера состоялось 29 августа 1948 г. Выбор даты для установления праздника шахтеров не был случайным. В ночь с 30 на 31 августа (с субботы на воскресенье) тогда еще забойщик Андрей Стаханов на шахте “Центральная-Ирмино” установил мировой рекорд, добыв за смену (чуть более 5 часов) 102 тонн угля при норме 7 тонн. Затем последовали новые рекорды, в стране развернулось стахановское движение. В язык вошло новое слово — стахановец.
Тогда термин “пиар” у нас не употреблялся, считался принадлежностью буржуазного общества, где каждый стремился противопоставить себя другим. Но, как часто это бывало, официально осуждаемое тем не менее практически внедрялось и использовалось. О Стаханове писали газеты, проводились съезды и конференции стахановцев, рекорды устанавливались последователями не только в производственных цехах, но и в учреждениях культуры. Автор с некоторым интересом прочитал брошюру тех лет, в которой описывались способы внедрения стахановских методов в библиотечном деле. Речь шла об ускорении обслуживания читателей и увеличении оборачиваемости книг. И так во всем. Пропагандистское промывание мозгов было столь объемлющим, что термин “стахановец” употребляется до сих пор. Тем более, что с некоторого времени нынешние украинские власти предержащие почему-то задумали гальванизировать то, что давно прошло. Наверное, не очень внимательно изучали биографию Стаханова и чем его движение вообще-то закончилось. Ведь по мере роста, в том числе искусственного, стахановского движения с такой же скоростью нарастало и сопротивление ему. И оно было настолько сильным, что власть вынуждена была прибегнуть к испытанному способу решения проблем — репрессиям.
КАДРЫ, ОВЛАДЕВШИЕ ТЕХНИКОЙ, РЕШАЮТ ВСЕ
Советское сталинское руководство в период первой пятилетки решало главную задачу — создать индустриальную базу страны на основе самых передовых технологий. Все представлялось достаточно простым: купим у капиталистов новые предприятия, причем они сами их и построят, создадим вооруженную до зубов самым современным оружием армию и пойдем устанавливать советскую власть во всем мире. Для решения этой задачи был устроен величайший грабеж, сопровождаемый голодом и холодом всего населения страны. И вот американцы построили Днепрогэс и Горьковский автомобильный завод, Харьковский тракторный и Ростовский завод комбайнов; немецкие фирмы Круппа и Маннесмана возвели Магнитогорский металлургический комбинат и еще много чего построили. Уморили голодом миллионы людей в Украине, Казахстане, Поволжье, на Кубани и Ставрополье. Станки завезли, а потом вдруг обнаружили, что работать на новой технике некому. Мало станок поставить, нужно токаря или фрезеровщика научить, ремонтника подготовить, инженера-технолога и, наконец, организовать производство. Только со стороны все просто, как оказалось, именно это и самое сложное. Конечно, на Всемирной выставке в Париже в 1937 г. демонстрировали трактор “Сталинец” и токарный станок “ДиП”, что расшифровывалось как “Догнать и перегнать” — Америку и прочие страны с отсталым общественным строем. И только знающие люди посмеивались над превозносимыми достижениями техники Страны Советов. “Сталинец” представлял собой не слишком удачную перелицовку одной из моделей гусеничного трактора всемирно известной американской фирмы Caterpillar. И токарный станок “ДиП” тоже был чудом исключительно в отсталом в техническом отношении СССР.
Выступая в мае 1934 г. перед выпускниками военных академий, Сталин привел цифру затрат на закупку новой техники за рубежом: “3 миллиарда рублей валюты, добытых путем жесточайшей экономии и истраченных на создание нашей индустрии”. Сумма не просто большая — колоссальная. По тогдашнему, явно завышенному курсу рубля к доллару, это составляло 1,5 млрд. долл. Стандартный легковой автомобиль фирмы “Форд” стоил от 400 до 600 долл., грузовик той же фирмы модели 1926 г., знаменитая наша полуторка Горьковского автозавода, 600—800 долл. Весной 1933 г. только что пришедший в Белый дом президент Франклин Рузвельт для спасения от коллапса финансовой системы, переживающей в период Великой депрессии тяжелые времена, влил в нее около 2 млрд. долл., и этого оказалось достаточным для начала кредитования огромной по сравнению с тогдашним СССР американской промышленности и сферы услуг.
Однако догнать и даже приблизиться к промышленно развитым странам по производительности труда на советских предприятиях не удавалось. В той же речи перед выпускниками военных академий Сталин говорил: “Мы изжили уже, в основном, период голода в области техники. Но ... мы вступили в новый период, в период, я бы сказал, голода в области людей, в области кадров, в области работников, умеющих оседлать технику и двинуть ее вперед... Раньше мы говорили, что техника решает все. Этот лозунг помог нам в том отношении, что мы ликвидировали голод в области техники и создали широчайшую техническую базу во всех отраслях деятельности для вооружения наших людей первоклассной техникой. Это очень хорошо. Но этого далеко и далеко недостаточно... Вот почему упор должен быть сделан теперь на людях, на кадрах, на работниках, овладевших техникой. Вот почему старый лозунг: “Техника решает все” ... должен быть теперь заменен новым лозунгом, лозунгом о том, что кадры решают все. В этом теперь главное”.
Шахтер из Донбасса Алексей Стаханов на I Всесоюзном совещании рабочих и работниц-стахановцев в ноябре 1935г. говорил: “Когда я прочел речь товарища Сталина от 4 мая, мне пришлось крепко подумать над тем, что надо сделать для повышения производительности труда, для полного использования всей техники... Ведь наш отбойный молоток советского производства работает очень хорошо, надо только его загрузить”. Проблема заключалась в том, что шахтер рубил уголь на своем участке забоя — уступе, а затем сам крепил забой. В результате половину смены уголь не добывался, и Стаханов предложил разделение труда: рубить должен один человек, а крепить — другие. Первый же опыт работы по-новому оказался весьма успешным, прежний норматив — 6—7 тонн угля, вырубленного одним забойщиком за смену, — был перекрыт во много раз: “Но надо сказать, что нашлось немало людей на нашей же шахте, которые сразу не поверили, что я за одну смену мог нарубить 102 тонны. Это, наверно, говорили они, ему приписали. Столько угля в смену он нарубить никак не мог. Надо было дело закрепить... И вот 3 сентября в шахту спустился парторг того участка, на котором я работал,— товарищ Дюканов... Дюканов проработал одну смену и дал 115 тонн. Но Дюканову тоже сразу не поверили. Пришлось спустить еще одного человека. И третьим в шахту пошел рубить комсомолец Концедалов, который поставил новый рекорд — 125 тонн. Через несколько дней я перекрыл свой и их рекорды, вырубив за смену сначала 175, а потом и 227 тонн”.
Власть быстро поняла, какой пропагандистский и экономический эффект может дать элементарная организация технологического процесса. Нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе на совещании стахановцев восхищался: “Вот до сих пор мы корпели, возились с организацией угледобычи и никак не могли дать на отбойный молоток больше 6—7 тонн... Искали у других стран, как дело обстоит, сколько они дают. В Руре, оказывается, дают 14, в Англии дают 11 тонн. У нас норма на отбойный молоток была 6 тонн. И вот в один прекрасный день товарищ Стаханов, герой нашей страны, теперь ахнул 102 тонны на отбойный молоток”.
Странное дело, но проклятые капиталисты в погоне за прибылью и усилением эксплуатации рабочего класса не спешили внедрять передовой советский опыт. Приезжали французские шахтеры, посмотрели и уехали. На своих шахтах ничего стахановского не использовали. Причина простая: мало уголь вырубить в забое, его нужно достаточно быстро поднять на поверхность, а пропускная способность шахтной инфраструктуры ограничена естественными и технологическими факторами. И быстро изменить ее невозможно. Добытый рекордсменом Стахановым сверхнормативный уголь потом долго лежал в забое, и работать там было просто невозможно. Сам Стаханов рассказывал: “Перестройка работы по новому методу в лаве потянула за собой все остальные звенья угледобычи. Сейчас у нас и на откатке, и на подготовительных работах, правда, еще не совсем, все же подтянулись и начали, как привычно теперь говорить, работать по-стахановски... Раньше, месяца два-три назад, мы давали 900—950—980 тонн в сутки, а сейчас даем 1280—1300 тонн. В общем, мы закрепились на 1200 тоннах в сутки”. Оказалось, что в забое устанавливались мировые рекорды, добывали свыше 200 тонн за смену, превышая норму в 28 раз, а шахта в целом увеличила объем производства только на 26%. И так по всей стране, везде, где пышным цветом стараниями властей расцветало стахановское движение. Но об этом предпочитали не говорить, Как оказалось, себе дороже.
“ЖИТЬ СТАЛО ЛУЧШЕ, ТОВАРИЩИ”
Возможно, рекорды Стаханова и его коллег послужили бы некоторое время предметом газетных публикаций и их ожидала бы судьба обычной советской кампанейщины, однако народ увидел в новом движении и некоторую выгоду для себя лично. Ведь шахтер заработал за смену больше, чем многие за месяц. Ведь власть, внедряя уравниловку, перекрыла все возможности личного обогащения. А тут она, родная, сама давала способ легально прилично заработать. Кстати, сам Стаханов откровенно говорил с высоких трибун, отдавая должное руководящей и направляющей и лично товарищу Сталину; не скрывал, что ставит рекорды из чисто материальных соображений. На совещании стахановцев он говорил: “Я зарабатывал неплохо — рублей 500, а иногда и 600 в месяц. Но теперь, в сентябре, например, за 18 выходов я заработал 1000 рублей... В октябре я сделал только 14 выходов. Пришлось очень много разъезжать. Но и за эти 14 выходов я заработал 1008 рублей... Высокие заработки у нас теперь стали. Эти заработки дают нам возможность зажить по-иному”. Главный стахановец железных дорог — машинист Петр Кривонос — говорил: “Заработок у нас значительно повысился. Я сам за последний месяц, работая не полностью, получил 900 рублей, в то время как раньше я получал 400 рублей”.
Кузнец-стахановец с Горьковского автозавода имени Молотова —Александр Бусыгин — тоже был доволен: “Зарабатывал я раньше 300 — 350 рублей, в сентябре же заработал 690, да 130 вышло по прогрессивке и еще 223 рубля за уменьшение брака — всего вышло 1043 рубля. В октябре я проболел, потом в Москве был. А ребята мои, которые раньше зарабатывали 130—180 рублей (по 3—4-му разряду), в сентябре получили по 500—600 рублей... Перед праздниками аванс получили. Раньше выходило рублей 40—60, а теперь 240 вышло”.
Вождь и учитель мирового пролетариата товарищ Сталин прекрасно понимал, что движет сознательными пролетариями и рекордсменами. На совещании стахановцев он говорил: “Основой стахановского движения послужило прежде всего коренное улучшение материального положения рабочих. Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится. Отсюда высокие нормы выработки. Отсюда герои и героини труда. В этом прежде всего корень стахановского движения”.
НОРМЫ ВВЕРХ, ЗАРАБОТКИ ВНИЗ
Не такая была власть рабочих и крестьян, чтобы дать им жить по-человечески. Большинство услышало в словах Сталина то, что труд по-стахановски открывает путь к сытой и счастливой жизни. Однако давние недруги советской власти из числа старых интеллигентов обратили внимание на другую часть его выступления — об изменении норм: “Нам нужны такие технические нормы, которые проходили бы где-нибудь посередине между нынешними техническими нормами и теми нормами, которых добились Стахановы и Бусыгины. Взять, например, Марию Демченко, всем известную пятисотницу по свекле. Она добилась урожая свеклы на гектар 500 и больше центнеров. Можно ли это достижение сделать нормой урожайности для всего свекловичного хозяйства, скажем, на Украине? Нет, нельзя... Очевидно, что придется дать норму по урожайности на гектар по Украине на 1936 год 200—250 центнеров... То же самое надо сказать насчет промышленности. Стаханов перекрыл существующую техническую норму, кажется, раз в десять или даже больше... Очевидно, что придется дать норму, проходящую где-либо посередине между существующей технической нормой и нормой, осуществленной товарищем Стахановым”.
Получалось, что теперь работать по новым, повышенным нормам будут все. Заработок передовиков уменьшится. А все остальные, чтобы зарабатывать по-прежнему, будут работать намного больше. О настроениях среди специалистов, которые быстро поняли, в какую ловушку заманивают народ, руководителям партии и правительства докладывало Главное управление госбезопасности НКВД СССР. В сводке по Саратовскому краю говорилось: “Профессор Орлов, адмвысланный из Ленинграда, работающий на Крекингзаводе зав. лабораторией, в присутствии ряда специалистов по вопросу стахановского движения говорил: “Этот метод является сдиранием трех шкур с рабочих и специалистов. Правительство после того, как стахановская выработка примет массовое явление, нормы повысит, рабочий попадет в кабалу, и тогда ему сядут на шею”... Банковский, зав. лабораторией водоочистки Саратовской ТЭЦ, по национальности поляк, антисоветски настроен, соглашаясь с высказанным мнением Орлова по вопросу стахановского движения, добавил, что “вся система Соввласти построена на лжи и издевательствах”. Инженер Пудов, работающий на Крекингзаводе, допустил контрреволюционный выпад по адресу тов. Сталина. Кроме того, говорил, что он многое мог бы дать хорошего для производства, но этого не хочет делать, потому что ему платят гроши”.
Даже директора — члены партии — не хуже специалистов понимали, куда идет дело, и начали сопротивляться расширению стахановского движения. У некоторых шахтеров-стахановцев Донбасса, например, как-то вдруг прекращалась подача сжатого воздуха в отбойный молоток или тухла лампа, установление новых рекордов срывалось. Однако партийные власти на местах тут же принялись наказывать руководителей участков и шахт, где происходило нечто подобное.
Однако сопротивление стахановскому движению росло и ширилось так быстро, что главная газета страны — “Правда” — 13 октября 1935 г. опубликовала передовую статью “Люди, не помогающие стахановцам,— не наши люди”. В статье руководителей всех уровней предупреждали о персональной ответственности за внедрение стахановских методов работы: “Есть много руководителей предприятий и целых отраслей народного хозяйства, которые до сих пор не оценили по-настоящему стахановского движения, стоят в стороне от него, не принимают действительных мер, чтобы использовать это замечательное оружие в борьбе за успехи и победы своих предприятий, своих отраслей. Они не дают решительного большевистского отпора саботажникам стахановского движения, которые пытаются сорвать его... Недавно на Московской текстильной фабрике имени Щербакова у ткачихи-виноградовки Черновой классовый враг обрезал на станке основу, чтобы сорвать рекордную выработку и этим дискредитировать стахановцев в глазах рабочих. Казалось бы, и директор фабрики, и трест, и, наконец, сам наркомат легкой промышленности должны были сделать все выводы из этого факта. Однако бездействует директор. Молчит трест. Молчит и наркомат”.
Но, несмотря на директивный характер передовых газеты “Правда”, ситуация не улучшилась. В ноябре на I Всесоюзном совещании стахановцев председатель Совнаркома Вячеслав Молотов давал инструкции стахановцам по борьбе с мешающими им руководителями: “Никакое стахановское... движение не сможет по-настоящему развернуться и не сможет сыграть в этом деле большую роль, если бюрократизм в руководящих органах и здесь не будет встречать должного отпора. ...Машиностроительный завод им. Кагановича. Молодой формовщик Свешников, член ВЛКСМ, перешел на стахановские методы работы, перевыполняя нормы на 230%. Отсталые элементы среди рабочих стали тормозить его работу. В частности, 30 ноября у Свешникова была украдена доска, необходимая для осадки форм. Свешников вынужден был бросить работу и разыскивать свою доску, которую нашел у формовщика Жупырина... В ответ на просьбы Свешникова отдать доску Жупырин обругал Свешникова и только по настоянию парторга Кудзелко отдал ее. После этого Жупырин ударил его железным прутом по лицу, затем угрожал убийством... Жупырин арестован. Ведется следствие”. Результат его был понятен всем, кто слушал и читал в газетах текст речи председателя правительства.
Но и эти меры оказывались малоэффективными до тех пор, пока в декабре 1935 г. политбюро по одному из дел о притеснении стахановцев не приняло решение о мере наказания за подобное преступление — десять лет заключения. Активное сопротивление стахановскому движению постепенно стало гаснуть.
Развертывая стахановское движение, Сталин и его окружение рассчитывало резко поднять производительность труда, значительно увеличить объем производства. Но только результаты кампании оказались весьма удручающими. Производство на отдельных предприятиях поднялось на 15—30%, и благодаря этому удалось повысить нормы выработки по всей промышленности СССР. Но догнать и перегнать, чего так хотелось, не получилось. Самые передовые советские текстильные предприятия по производительности труда не дотягивали до уровня средней фабрики в соседней и не самой передовой в техническом смысле Польши. Но даже если и был рост, то количество (и часто с приписками) достигалось за счет снижения качества. Проблема стала настолько серьезной, что в 1940 г. пришлось применять драконовские меры против директоров заводов, выпускающих некачественную продукцию, и вводить суровые наказания для рабочих, нарушающих трудовую дисциплину или пытающихся бросить работу, за которую они получали гроши. Конечно, лозунги типа: “Труд в СССР — дело чести, доблести и геройства” носили на транспарантах по большим праздникам, но сама по себе идея ударничества и рекордов была дискредитирована. Тем не менее одной цели стахановское движение достигло. Была создана рабочая аристократия, наиболее лояльные и пригретые, материально обеспеченные властью рабочие и колхозники стали ее прочной основой.
А сам застрельщик стахановского движения прожил сложную и наполненную большими проблемами жизнь. Власть его пригрела, вознесла, она же его и бросила вниз. Для начала — из-за ошибки в публикации в газете “Правда”: там ошибочно вместо настоящего имени — Андрей — было указано — Алексей, ему выдали новый паспорт. Ведь сказал же товарищ Сталин, что “Правда” никогда не ошибается. Во второй половине 1950-х Никита Хрущев, откровенно недолюбливающий Стаханова, выслал его из Москвы в Донбасс. От безысходности спасала горькая. Поэтому и жизнь закончил Герой труда в психиатрической больнице, где лечился от алкоголизма. Не нужен стал...
Стахановские лекала оказались востребованными и в нынешнее время как в России, так и в Украине. У нас — совсем недавно. Забойщик шахты “Новодзержинская” Сергей Шемчук превысил рекорд своего легендарного коллеги на 68 тонн. Снова головокружительные проценты выработки и объема выемки угля. В награду за рекорд он получил денежную премию и грамоты от руководства города и Донецкой облгосадминистрации. Дальнейшее известно — автомобили и прочие блага. “Мы пытаемся поднять престижность шахтерского труда именно такими рекордами”, — заявил директор шахты “Новодзержинская” Анатолий Аксенов. Очевидно, что нынешняя власть не знает других способов поднять привлекательность труда горняков, как идти по проторенному пути, демонстрируя идеологическое и пропагандистское бессилие. Давно известно, что не рекорды делают труд привлекательным. Тем более, что насилие над технологией и охраной труда оборачивается производственными потерями и возможной гибелью людей. Мы являемся свидетелями известной истин: уроки истории учат тому, что ничему не учат. Ничего не поделаешь, такая у нас власть, что учиться не желает и повторяет ошибки предшественников. В этом случае повторение — не мать учения...
Юрий РАЙХЕЛЬ
В стране, где “вольно дышал человек”, да и в независимой Украине, профессиональный праздник горняков отмечается в последнее воскресенье августа. Официально праздник утвержден в СССР по предложению министров угольной промышленности Дмитрия Оники и Александра Засядько 10 сентября 1947 г. Первое празднование Дня шахтера состоялось 29 августа 1948 г. Выбор даты для установления праздника шахтеров не был случайным. В ночь с 30 на 31 августа (с субботы на воскресенье) тогда еще забойщик Андрей Стаханов на шахте “Центральная-Ирмино” установил мировой рекорд, добыв за смену (чуть более 5 часов) 102 тонн угля при норме 7 тонн. Затем последовали новые рекорды, в стране развернулось стахановское движение. В язык вошло новое слово — стахановец.
Тогда термин “пиар” у нас не употреблялся, считался принадлежностью буржуазного общества, где каждый стремился противопоставить себя другим. Но, как часто это бывало, официально осуждаемое тем не менее практически внедрялось и использовалось. О Стаханове писали газеты, проводились съезды и конференции стахановцев, рекорды устанавливались последователями не только в производственных цехах, но и в учреждениях культуры. Автор с некоторым интересом прочитал брошюру тех лет, в которой описывались способы внедрения стахановских методов в библиотечном деле. Речь шла об ускорении обслуживания читателей и увеличении оборачиваемости книг. И так во всем. Пропагандистское промывание мозгов было столь объемлющим, что термин “стахановец” употребляется до сих пор. Тем более, что с некоторого времени нынешние украинские власти предержащие почему-то задумали гальванизировать то, что давно прошло. Наверное, не очень внимательно изучали биографию Стаханова и чем его движение вообще-то закончилось. Ведь по мере роста, в том числе искусственного, стахановского движения с такой же скоростью нарастало и сопротивление ему. И оно было настолько сильным, что власть вынуждена была прибегнуть к испытанному способу решения проблем — репрессиям.
КАДРЫ, ОВЛАДЕВШИЕ ТЕХНИКОЙ, РЕШАЮТ ВСЕ
Советское сталинское руководство в период первой пятилетки решало главную задачу — создать индустриальную базу страны на основе самых передовых технологий. Все представлялось достаточно простым: купим у капиталистов новые предприятия, причем они сами их и построят, создадим вооруженную до зубов самым современным оружием армию и пойдем устанавливать советскую власть во всем мире. Для решения этой задачи был устроен величайший грабеж, сопровождаемый голодом и холодом всего населения страны. И вот американцы построили Днепрогэс и Горьковский автомобильный завод, Харьковский тракторный и Ростовский завод комбайнов; немецкие фирмы Круппа и Маннесмана возвели Магнитогорский металлургический комбинат и еще много чего построили. Уморили голодом миллионы людей в Украине, Казахстане, Поволжье, на Кубани и Ставрополье. Станки завезли, а потом вдруг обнаружили, что работать на новой технике некому. Мало станок поставить, нужно токаря или фрезеровщика научить, ремонтника подготовить, инженера-технолога и, наконец, организовать производство. Только со стороны все просто, как оказалось, именно это и самое сложное. Конечно, на Всемирной выставке в Париже в 1937 г. демонстрировали трактор “Сталинец” и токарный станок “ДиП”, что расшифровывалось как “Догнать и перегнать” — Америку и прочие страны с отсталым общественным строем. И только знающие люди посмеивались над превозносимыми достижениями техники Страны Советов. “Сталинец” представлял собой не слишком удачную перелицовку одной из моделей гусеничного трактора всемирно известной американской фирмы Caterpillar. И токарный станок “ДиП” тоже был чудом исключительно в отсталом в техническом отношении СССР.
Выступая в мае 1934 г. перед выпускниками военных академий, Сталин привел цифру затрат на закупку новой техники за рубежом: “3 миллиарда рублей валюты, добытых путем жесточайшей экономии и истраченных на создание нашей индустрии”. Сумма не просто большая — колоссальная. По тогдашнему, явно завышенному курсу рубля к доллару, это составляло 1,5 млрд. долл. Стандартный легковой автомобиль фирмы “Форд” стоил от 400 до 600 долл., грузовик той же фирмы модели 1926 г., знаменитая наша полуторка Горьковского автозавода, 600—800 долл. Весной 1933 г. только что пришедший в Белый дом президент Франклин Рузвельт для спасения от коллапса финансовой системы, переживающей в период Великой депрессии тяжелые времена, влил в нее около 2 млрд. долл., и этого оказалось достаточным для начала кредитования огромной по сравнению с тогдашним СССР американской промышленности и сферы услуг.
Однако догнать и даже приблизиться к промышленно развитым странам по производительности труда на советских предприятиях не удавалось. В той же речи перед выпускниками военных академий Сталин говорил: “Мы изжили уже, в основном, период голода в области техники. Но ... мы вступили в новый период, в период, я бы сказал, голода в области людей, в области кадров, в области работников, умеющих оседлать технику и двинуть ее вперед... Раньше мы говорили, что техника решает все. Этот лозунг помог нам в том отношении, что мы ликвидировали голод в области техники и создали широчайшую техническую базу во всех отраслях деятельности для вооружения наших людей первоклассной техникой. Это очень хорошо. Но этого далеко и далеко недостаточно... Вот почему упор должен быть сделан теперь на людях, на кадрах, на работниках, овладевших техникой. Вот почему старый лозунг: “Техника решает все” ... должен быть теперь заменен новым лозунгом, лозунгом о том, что кадры решают все. В этом теперь главное”.
Шахтер из Донбасса Алексей Стаханов на I Всесоюзном совещании рабочих и работниц-стахановцев в ноябре 1935г. говорил: “Когда я прочел речь товарища Сталина от 4 мая, мне пришлось крепко подумать над тем, что надо сделать для повышения производительности труда, для полного использования всей техники... Ведь наш отбойный молоток советского производства работает очень хорошо, надо только его загрузить”. Проблема заключалась в том, что шахтер рубил уголь на своем участке забоя — уступе, а затем сам крепил забой. В результате половину смены уголь не добывался, и Стаханов предложил разделение труда: рубить должен один человек, а крепить — другие. Первый же опыт работы по-новому оказался весьма успешным, прежний норматив — 6—7 тонн угля, вырубленного одним забойщиком за смену, — был перекрыт во много раз: “Но надо сказать, что нашлось немало людей на нашей же шахте, которые сразу не поверили, что я за одну смену мог нарубить 102 тонны. Это, наверно, говорили они, ему приписали. Столько угля в смену он нарубить никак не мог. Надо было дело закрепить... И вот 3 сентября в шахту спустился парторг того участка, на котором я работал,— товарищ Дюканов... Дюканов проработал одну смену и дал 115 тонн. Но Дюканову тоже сразу не поверили. Пришлось спустить еще одного человека. И третьим в шахту пошел рубить комсомолец Концедалов, который поставил новый рекорд — 125 тонн. Через несколько дней я перекрыл свой и их рекорды, вырубив за смену сначала 175, а потом и 227 тонн”.
Власть быстро поняла, какой пропагандистский и экономический эффект может дать элементарная организация технологического процесса. Нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе на совещании стахановцев восхищался: “Вот до сих пор мы корпели, возились с организацией угледобычи и никак не могли дать на отбойный молоток больше 6—7 тонн... Искали у других стран, как дело обстоит, сколько они дают. В Руре, оказывается, дают 14, в Англии дают 11 тонн. У нас норма на отбойный молоток была 6 тонн. И вот в один прекрасный день товарищ Стаханов, герой нашей страны, теперь ахнул 102 тонны на отбойный молоток”.
Странное дело, но проклятые капиталисты в погоне за прибылью и усилением эксплуатации рабочего класса не спешили внедрять передовой советский опыт. Приезжали французские шахтеры, посмотрели и уехали. На своих шахтах ничего стахановского не использовали. Причина простая: мало уголь вырубить в забое, его нужно достаточно быстро поднять на поверхность, а пропускная способность шахтной инфраструктуры ограничена естественными и технологическими факторами. И быстро изменить ее невозможно. Добытый рекордсменом Стахановым сверхнормативный уголь потом долго лежал в забое, и работать там было просто невозможно. Сам Стаханов рассказывал: “Перестройка работы по новому методу в лаве потянула за собой все остальные звенья угледобычи. Сейчас у нас и на откатке, и на подготовительных работах, правда, еще не совсем, все же подтянулись и начали, как привычно теперь говорить, работать по-стахановски... Раньше, месяца два-три назад, мы давали 900—950—980 тонн в сутки, а сейчас даем 1280—1300 тонн. В общем, мы закрепились на 1200 тоннах в сутки”. Оказалось, что в забое устанавливались мировые рекорды, добывали свыше 200 тонн за смену, превышая норму в 28 раз, а шахта в целом увеличила объем производства только на 26%. И так по всей стране, везде, где пышным цветом стараниями властей расцветало стахановское движение. Но об этом предпочитали не говорить, Как оказалось, себе дороже.
“ЖИТЬ СТАЛО ЛУЧШЕ, ТОВАРИЩИ”
Возможно, рекорды Стаханова и его коллег послужили бы некоторое время предметом газетных публикаций и их ожидала бы судьба обычной советской кампанейщины, однако народ увидел в новом движении и некоторую выгоду для себя лично. Ведь шахтер заработал за смену больше, чем многие за месяц. Ведь власть, внедряя уравниловку, перекрыла все возможности личного обогащения. А тут она, родная, сама давала способ легально прилично заработать. Кстати, сам Стаханов откровенно говорил с высоких трибун, отдавая должное руководящей и направляющей и лично товарищу Сталину; не скрывал, что ставит рекорды из чисто материальных соображений. На совещании стахановцев он говорил: “Я зарабатывал неплохо — рублей 500, а иногда и 600 в месяц. Но теперь, в сентябре, например, за 18 выходов я заработал 1000 рублей... В октябре я сделал только 14 выходов. Пришлось очень много разъезжать. Но и за эти 14 выходов я заработал 1008 рублей... Высокие заработки у нас теперь стали. Эти заработки дают нам возможность зажить по-иному”. Главный стахановец железных дорог — машинист Петр Кривонос — говорил: “Заработок у нас значительно повысился. Я сам за последний месяц, работая не полностью, получил 900 рублей, в то время как раньше я получал 400 рублей”.
Кузнец-стахановец с Горьковского автозавода имени Молотова —Александр Бусыгин — тоже был доволен: “Зарабатывал я раньше 300 — 350 рублей, в сентябре же заработал 690, да 130 вышло по прогрессивке и еще 223 рубля за уменьшение брака — всего вышло 1043 рубля. В октябре я проболел, потом в Москве был. А ребята мои, которые раньше зарабатывали 130—180 рублей (по 3—4-му разряду), в сентябре получили по 500—600 рублей... Перед праздниками аванс получили. Раньше выходило рублей 40—60, а теперь 240 вышло”.
Вождь и учитель мирового пролетариата товарищ Сталин прекрасно понимал, что движет сознательными пролетариями и рекордсменами. На совещании стахановцев он говорил: “Основой стахановского движения послужило прежде всего коренное улучшение материального положения рабочих. Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится. Отсюда высокие нормы выработки. Отсюда герои и героини труда. В этом прежде всего корень стахановского движения”.
НОРМЫ ВВЕРХ, ЗАРАБОТКИ ВНИЗ
Не такая была власть рабочих и крестьян, чтобы дать им жить по-человечески. Большинство услышало в словах Сталина то, что труд по-стахановски открывает путь к сытой и счастливой жизни. Однако давние недруги советской власти из числа старых интеллигентов обратили внимание на другую часть его выступления — об изменении норм: “Нам нужны такие технические нормы, которые проходили бы где-нибудь посередине между нынешними техническими нормами и теми нормами, которых добились Стахановы и Бусыгины. Взять, например, Марию Демченко, всем известную пятисотницу по свекле. Она добилась урожая свеклы на гектар 500 и больше центнеров. Можно ли это достижение сделать нормой урожайности для всего свекловичного хозяйства, скажем, на Украине? Нет, нельзя... Очевидно, что придется дать норму по урожайности на гектар по Украине на 1936 год 200—250 центнеров... То же самое надо сказать насчет промышленности. Стаханов перекрыл существующую техническую норму, кажется, раз в десять или даже больше... Очевидно, что придется дать норму, проходящую где-либо посередине между существующей технической нормой и нормой, осуществленной товарищем Стахановым”.
Получалось, что теперь работать по новым, повышенным нормам будут все. Заработок передовиков уменьшится. А все остальные, чтобы зарабатывать по-прежнему, будут работать намного больше. О настроениях среди специалистов, которые быстро поняли, в какую ловушку заманивают народ, руководителям партии и правительства докладывало Главное управление госбезопасности НКВД СССР. В сводке по Саратовскому краю говорилось: “Профессор Орлов, адмвысланный из Ленинграда, работающий на Крекингзаводе зав. лабораторией, в присутствии ряда специалистов по вопросу стахановского движения говорил: “Этот метод является сдиранием трех шкур с рабочих и специалистов. Правительство после того, как стахановская выработка примет массовое явление, нормы повысит, рабочий попадет в кабалу, и тогда ему сядут на шею”... Банковский, зав. лабораторией водоочистки Саратовской ТЭЦ, по национальности поляк, антисоветски настроен, соглашаясь с высказанным мнением Орлова по вопросу стахановского движения, добавил, что “вся система Соввласти построена на лжи и издевательствах”. Инженер Пудов, работающий на Крекингзаводе, допустил контрреволюционный выпад по адресу тов. Сталина. Кроме того, говорил, что он многое мог бы дать хорошего для производства, но этого не хочет делать, потому что ему платят гроши”.
Даже директора — члены партии — не хуже специалистов понимали, куда идет дело, и начали сопротивляться расширению стахановского движения. У некоторых шахтеров-стахановцев Донбасса, например, как-то вдруг прекращалась подача сжатого воздуха в отбойный молоток или тухла лампа, установление новых рекордов срывалось. Однако партийные власти на местах тут же принялись наказывать руководителей участков и шахт, где происходило нечто подобное.
Однако сопротивление стахановскому движению росло и ширилось так быстро, что главная газета страны — “Правда” — 13 октября 1935 г. опубликовала передовую статью “Люди, не помогающие стахановцам,— не наши люди”. В статье руководителей всех уровней предупреждали о персональной ответственности за внедрение стахановских методов работы: “Есть много руководителей предприятий и целых отраслей народного хозяйства, которые до сих пор не оценили по-настоящему стахановского движения, стоят в стороне от него, не принимают действительных мер, чтобы использовать это замечательное оружие в борьбе за успехи и победы своих предприятий, своих отраслей. Они не дают решительного большевистского отпора саботажникам стахановского движения, которые пытаются сорвать его... Недавно на Московской текстильной фабрике имени Щербакова у ткачихи-виноградовки Черновой классовый враг обрезал на станке основу, чтобы сорвать рекордную выработку и этим дискредитировать стахановцев в глазах рабочих. Казалось бы, и директор фабрики, и трест, и, наконец, сам наркомат легкой промышленности должны были сделать все выводы из этого факта. Однако бездействует директор. Молчит трест. Молчит и наркомат”.
Но, несмотря на директивный характер передовых газеты “Правда”, ситуация не улучшилась. В ноябре на I Всесоюзном совещании стахановцев председатель Совнаркома Вячеслав Молотов давал инструкции стахановцам по борьбе с мешающими им руководителями: “Никакое стахановское... движение не сможет по-настоящему развернуться и не сможет сыграть в этом деле большую роль, если бюрократизм в руководящих органах и здесь не будет встречать должного отпора. ...Машиностроительный завод им. Кагановича. Молодой формовщик Свешников, член ВЛКСМ, перешел на стахановские методы работы, перевыполняя нормы на 230%. Отсталые элементы среди рабочих стали тормозить его работу. В частности, 30 ноября у Свешникова была украдена доска, необходимая для осадки форм. Свешников вынужден был бросить работу и разыскивать свою доску, которую нашел у формовщика Жупырина... В ответ на просьбы Свешникова отдать доску Жупырин обругал Свешникова и только по настоянию парторга Кудзелко отдал ее. После этого Жупырин ударил его железным прутом по лицу, затем угрожал убийством... Жупырин арестован. Ведется следствие”. Результат его был понятен всем, кто слушал и читал в газетах текст речи председателя правительства.
Но и эти меры оказывались малоэффективными до тех пор, пока в декабре 1935 г. политбюро по одному из дел о притеснении стахановцев не приняло решение о мере наказания за подобное преступление — десять лет заключения. Активное сопротивление стахановскому движению постепенно стало гаснуть.
Развертывая стахановское движение, Сталин и его окружение рассчитывало резко поднять производительность труда, значительно увеличить объем производства. Но только результаты кампании оказались весьма удручающими. Производство на отдельных предприятиях поднялось на 15—30%, и благодаря этому удалось повысить нормы выработки по всей промышленности СССР. Но догнать и перегнать, чего так хотелось, не получилось. Самые передовые советские текстильные предприятия по производительности труда не дотягивали до уровня средней фабрики в соседней и не самой передовой в техническом смысле Польши. Но даже если и был рост, то количество (и часто с приписками) достигалось за счет снижения качества. Проблема стала настолько серьезной, что в 1940 г. пришлось применять драконовские меры против директоров заводов, выпускающих некачественную продукцию, и вводить суровые наказания для рабочих, нарушающих трудовую дисциплину или пытающихся бросить работу, за которую они получали гроши. Конечно, лозунги типа: “Труд в СССР — дело чести, доблести и геройства” носили на транспарантах по большим праздникам, но сама по себе идея ударничества и рекордов была дискредитирована. Тем не менее одной цели стахановское движение достигло. Была создана рабочая аристократия, наиболее лояльные и пригретые, материально обеспеченные властью рабочие и колхозники стали ее прочной основой.
А сам застрельщик стахановского движения прожил сложную и наполненную большими проблемами жизнь. Власть его пригрела, вознесла, она же его и бросила вниз. Для начала — из-за ошибки в публикации в газете “Правда”: там ошибочно вместо настоящего имени — Андрей — было указано — Алексей, ему выдали новый паспорт. Ведь сказал же товарищ Сталин, что “Правда” никогда не ошибается. Во второй половине 1950-х Никита Хрущев, откровенно недолюбливающий Стаханова, выслал его из Москвы в Донбасс. От безысходности спасала горькая. Поэтому и жизнь закончил Герой труда в психиатрической больнице, где лечился от алкоголизма. Не нужен стал...
Стахановские лекала оказались востребованными и в нынешнее время как в России, так и в Украине. У нас — совсем недавно. Забойщик шахты “Новодзержинская” Сергей Шемчук превысил рекорд своего легендарного коллеги на 68 тонн. Снова головокружительные проценты выработки и объема выемки угля. В награду за рекорд он получил денежную премию и грамоты от руководства города и Донецкой облгосадминистрации. Дальнейшее известно — автомобили и прочие блага. “Мы пытаемся поднять престижность шахтерского труда именно такими рекордами”, — заявил директор шахты “Новодзержинская” Анатолий Аксенов. Очевидно, что нынешняя власть не знает других способов поднять привлекательность труда горняков, как идти по проторенному пути, демонстрируя идеологическое и пропагандистское бессилие. Давно известно, что не рекорды делают труд привлекательным. Тем более, что насилие над технологией и охраной труда оборачивается производственными потерями и возможной гибелью людей. Мы являемся свидетелями известной истин: уроки истории учат тому, что ничему не учат. Ничего не поделаешь, такая у нас власть, что учиться не желает и повторяет ошибки предшественников. В этом случае повторение — не мать учения...
Юрий РАЙХЕЛЬ
Коментарів 3