Воспоминания жителя Ирмино о Чернобыле

14 декабря День чествования участников ликвидации аварии на ЧАЭС.

Прошло 27 лет с того апрельского, трагического дня, когда на Чернобыльской АЭС вышел из-под контроля реактор 4-го энергоблока. Взрыв, прогремевший над Украиной, стал примером того, к каким последствиям может привести небрежность в обращении с «мирным атомом». Он стал точкой отсчёта многих бед, поразивших миллионы. Но нашлись люди, скромные герои наших дней, вставшие на пути невидимой смерти, принявшие на себя страшный удар. Мы беседуем с жителем г. Ирмино, ликвидатором аварии на ЧАЭС, Анатолием КУЛИКОВЫМ.

 

Анатолий Николаевич, расскажите, пожалуйста, как Вы попали на ЧАЭС?

— Я работал в шахтостроительном управлении, в проходке. Военкомат прислал повестку, где мне предписывалось в течение дня явиться в клуб «Строитель». Я явился, прошёл медкомиссию и, как служивший в армии водителем, был направлен в Чернобыль.

Вместе со мной поехали из Стаханова четверо парней. Приехали в Луганск, сели на поезд, доехали до Белой Церкви, Киевская область. Там нас переодели, и направили в инженерный батальон, в село Карагод, что в 8 км. от реактора, в Зоне.

Батальон составляли 3 роты, в каждой по 130 человек. Так в 33 года я стал зам. командира роты по захоронению радиоактивных отходов. Мы работали на могильниках. Приезжали грузовики, оператор брал ковшом экскаватора строительный мусор, радиоактивные отходы, сбрасывал их в заранее вырытые экскаваторами огромные ямы и мы зарывали их бульдозерами, сделанными на базе танка Т-80.

Кроме того, в нашу задачу входило утром и вечером смывать машинами с дорог радиоактивную пыль. В зоне я находился 56 дней с 25-ю выходами на реактор, в зону больших излучений.

Какую фактически принял дозу радиации, никто не знает. Написали, что получил норму — 25 рентген. Через год дозу облучения на человека уменьшили до 10 рентген. Получил я свою дозу радиации, дождался замены и был отправлен домой. Продолжал работать в ШСУ, затем перешёл на шахту.


Что Вам больше всего запомнилась в Зоне?

— Запомнилась слаженность работы людей. Там были, в основном хорошие специалисты, трактористы, водители, экскаваторщики. Они знали свою работу. Если в путёвке написано, что работу нужно сделать за 20 минут, чтобы не получить превышающие норму рентгены, то всё делалось быстро и чётко. Кормили хорошо. Еду привозили прямо на могильники из Белой Церкви.

Анатолий Николаевич, какими для вас оказались последствия работы в радиоактивной Зоне?

— Нескольких моих товарищей, с которыми я работал в Чернобыле, уже нет в живых. У многих, в том числе и у меня, появился «букет» из нескольких заболеваний, которых раньше не было: давление, болезни головы, сердца, печени, которая первой восприняла повышение радиоактивности, желудок, язвы и проч. И пришли они не в относительно молодом возрасте, а уже в более зрелом.

Вы имеете определённые льготы. Выполняются ли они государством?

— Нет. Льготы не выполняются. Медикаменты очень дорогие. Они выдаются, но в очень малом количестве. Приходится лечиться и покупать за свои, в основном импортные лекарства, которые более качественные, чем наши. А они дорогие. Но если человека мучает боль, приходится поневоле себе в чём-то отказывать, а на лекарства тратить, если не будешь поддерживать себя — всё. На всех не хватает ежегодных оздоровительных путёвок. Бывает, путёвка есть, а не можешь поехать, потому что не позволяет, например, смена климата.

Почему Вы поехали в Зону, ведь были многие, кто отказался это делать?

— Понятия тогда были совсем другие. Если ты принимал воинскую присягу, то обязан был отдать долг Родине. Конечно, были такие, кто, узнав про радиацию, находили лазейки, но в основном, масса людей, в том числе и я, не отказались. Воспитаны были по-другому. Ведь если беда, должен же кто-то её исправлять. Если не я, то кто?

А если бы Вас призвали сейчас и сказали: «Езжай!» Поехал бы?

— А что, поехал! Понятие-то остались те же. Сегодняшняя-то молодежь не будет рваться. А мы, старая гвардия, долг свой помним. Хочется, чтобы жили наши дети и внуки.

 

Беседовал Владимир Алидзаев