Жевлаков и все остальные

Повесть-фантасмагория с продолжением.

Совпадения имен и фамилий героев произведения с реально живущими людьми – не случайно. Все остальное – авторский вымысел.

Глава первая. Парадоксальная.
Повествующая о том, как двум противоборствующим сторонам трудно достичь консенсуса при полном взаимопонимании.

Погода в ноябре всегда похожа на неопределившегося избирателя. Она непредсказуема. Никогда не угадаешь в какую сторону подует ветер, и что надумали мрачные тучи – облить дождем или осыпать снегом.

Ноябрьская погода навевает тоску, несколько меньшую, чем отопительный сезон, традиционно отвлекающий политиков от работы во благо избирателей. И это только подчеркивает политическое паскудство, которое овладевает душами народных избранников в ноябре и рассеивается только к майским праздникам.

«А до майских еще далеко. И почему в природе все так устроено?», - думал про себя Сергей Васильевич Жевлаков, наблюдая в окно за последними листьями, которые срывал с серых деревьев холодный осенний ветер.

Он не просто так – не из праздности – наблюдал за погодой на улице. Он специально задумался о погоде, дабы отвлечь себя от неприятной беседы со своим визави, и с некоторых пор – главным политическим противником – Юрием Валерьевичем Борисовым.
Такие встречи случались редко и как правило, были столь же тяжелы, многогранны и непредсказуемы, как и проблемы родного для них обоих города, гордо носящего имя рабочего человека Алексея Стаханова.

В этот раз они решили обсудить городские проблемы на нейтральной территории, - в кафе «Апшерон». Владельцы этого пресловутого питейного заведения – представители Азербайджанской диаспоры заметно суетились около столика, занятого важными посетителями: сервировали тщательно, с минуты на минуту обещали подать шашлык.

- А с перевозкой льготников, это ты ловко придумал, - прервал молчание Борисов. – Думаешь, проведешь анкетирование, пустишь по городу пару-тройку «убитых» автобусов, и все? Вроде как у тебя полная идиллия с льготниками… Народ на это не поведется.

- Почему не поведется? На твою же благотворительность народ ведется. И это прохавает. В конце-концов: не все же детям отдавать. Нужно и о пенсионерах позаботиться.

- Ага. Только я детям за свой счет отдаю, а ты пенсионерам – за счет бюджета.

- Ну, не повезло тебе на выборах. Что тут сделаешь…

- Почему же? Сделать можно много чего. Вот замутим с БЮТом бунт, сольем через «Городок» в массы все твои «бока», и …

- И что «и»? Мне, Юра, к этим бунтам не привыкать. Малич, вон сколько бунтует. А толку ей от этого… разве что народ повеселить.

- Не, Серёга, на Малич ты прокололся. Все эти ее увольнения за счет казны на пользу тебе не пойдут.

- Вот только не надо эту «волынку» затягивать! Антимосовна – это наша общая проблема. Или ты забыл, что это твои юристы из «Максимы» изначально облажались, когда ее в первый раз увольняли?

- Мои юристы или твои, - кого это интересует? И кто из нас мэр? Ты? Вот ты и расхлебывай.

Неизвестно к чему мог привести этот беспредметный но занятный разговор, если б он не был прерван миловидной официанткой, подавшей к столу аппетитный шашлык.

- Ладно, все это – бренное, - добродушно произнес Жевлаков, кромсая в тарелке кусочки мяса столовыми приборами. – Давай о главном.

- Давай о главном, - согласился Борисов, аккуратно поливая острым соусом мясо в своей тарелке.

На минуту воцарилось молчание. Мысли обоих занялись исключительно предвкушением смачного обеда. Существует теория о том, что мысли людей, занятых одним делом, всегда созвучны. И, может быть, именно это созвучие мыслей явилось причиной, того, что оба, вопреки правилам этикета рассматривали мясо в тарелках друг у друга. Каждый из них, в считанные секунды, успел сосчитать количество кусочков в тарелке собеседника, и сопоставить с количеством в своей тарелке.


У Жевлакова оказалось на два кусочка больше. Он нахально улыбнулся.
«Все это временно», - подумал Юрий Валерьевич.
«Не дождешься», - подумал в ответ Сергей Васильевич.Их взгляды встретились. Они напряглись. Вцепились руками в ножи и вилки. Оба, всем своим напряженным видом давали понять друг другу, что от своего не отступятся.

- Так и что, о главном?, - разрядил обстановку вопросом Жевлаков.

- Да, о главном, - ответил Борисов. – Ты знаешь, Серёга, я вот не пойму: как это мы с тобой – два взрослых, умных, успешных мужика, и никак не можем поделить землю в Стаханове.

- А здесь делить нечего. Выборы были мои, значит, по правилам, решать кому какой кусок – это моя прерогатива.

- Это, Серёга – твои правила. А правила должны быть общими.

- И что?

- Давай, ты сделаешь меня секретарем горсовета. Мои, понятное дело, проголосуют. Плюс твои бюджетники. И правила будут общими.

- А Титова куда денем?

- Ну, тебя же самого Титов не устраивает.

- Юра, Титов никого не устраивает. И в этом – самая главная от него польза.

Разговор зашел в тупик.
Сергей Васильевич, несмотря на несколько более выгодную позицию в проблемной дискуссии, явно озадачился.
Нет, его озадачил не земельный вопрос и не Титов, а отсутствие конструктива в разговоре.

Он, как человек, считающий себя политиком, был твердо уверен в том, что ему ни при каких обстоятельствах нельзя говорить «Нет» своим оппонентам. Поэтому, ему срочно нужно было придумать: как свести разговор на нет, и не произнося однозначного отказа, заговорить зубы своему визави.

- А ты знаешь Юра, о чем я, вот только что, подумал?, - затеял философскую беседу Жевлаков. – Вот какая мысль мне в голову пришла. Вот мы сидим с тобой в «Апшероне» у азербайджанцев. Ты обрати внимание, - азербайджанцы, они никогда между собой не ссорятся. Всегда такие дружные… Ну, почему мы – украинцы между собой грыземся как собаки? Вот что нам нужно сделать, чтоб так дружить как они?

- Для этого нам нужно эмигрировать в Азербайджан. Там нам делить будет нечего.

- Не, ну это крайность. Я отсюда никуда не уеду. Я свой город люблю.

Сергей Васильевич уже готов был к тому, чтобы развить глубокую и сложную тему о своем патриотизме с обязательным упоминанием о том, как он, будучи челноком, рискуя жизнью, исколесил половину Турции. Он даже был готов к тому, чтобы с проникновенными нотками в голосе, рассказать о жалости, которую он испытывает к несчастным стахановским пенсионерам, и пустить по этому случаю по щеке скупую мужскую слезу.

Но его спитч, был прерван чьим-то нежным прикосновением к его правому плечу. Он чувствовал как кто-то нежно гладит его рукой. Ощутил дыхание чьих-то губ над своим ухом. И, вдруг, эти губы негромко прошептали: «Серёжа, просыпайся, тебе пора идти на работу».
Он открыл глаза, с недоумением посмотрел на свою супругу, и медленно поднялся с постели.

- Представляешь…, - сказал он жене, - мне только что снилось, что я в «Апшероне» ел шашлык с Борисовым.

- Сережа, - с тревогой в глазах ответила супруга, - это никуда не годится. Позавчера тебе снилось, что ты опять стал ГАИшником, сегодня – Борисов. Тебе нужно больше отдыхать. Не бережешь ты себя.

«И приснится же такое», - думал Сергей Васильевич, неспешно шагая в ванную.

Что в эту ночь снилось Юрию Валерьевичу, - об этом история скромно умалчивает.



Иван Непьющий

Продолжение следует…