История города Стаханова. Часть 1. ИСТОКИ ГОРОДА РОДНОГО
С отменой крепостного права в 1861 году положение резко изменилось. В Донецкий край из деревень Тульской, Курской, Орловской, Рязанской, Воронежской, Киевской и Черниговской губерний хлынула дешевая рабочая сила. Крестьянский земельный надел не мог прокормить семью земледельца. Поэтому крестьяне искали места, где можно было бы заработать на кусок хлеба. А в Донбассе в это время развернулось строительство металлургических и стекольных заводов. Требовался уголь. Много угля. И потянулись жадные руки промышленников к сокровищам донецкой земли.
Особенно бурно начала развиваться угольная промышленность Кадиевки в конце 70-х - начале 80-х годов XIX столетия. Этому способствовало строительство железной дороги в Донбассе. Обладателем концессии на ее строительство стал богатый русский промышленник, меценат, владелец оперного театра в Москве СИ. Мамонтов. К 1879 году среди многочисленных ответвлений этой дороги в строй действующих вступили участки: Дебальцево - Попасная - Лисичанск. В 1895 году было завершено строительство участка железной дороги Лисичанск - Купянск. Это дало возможность Донбассу выйти в центральные районы России и губернии Поволжья. Именно тогда в Кадиевском районе возникли Семеновский и Надеждинский рудники.
Основателями Семеновского рудника являлись Альбин Завадский и его тесть Семен Лемешевский, а Надеждинского - Я.Л. Малкина. В 1879 году около села Орловка Алексеевское горнопромышленное товарищество заложило Каменскую шахту ( впоследствии шахта № 2-5 Каменка). Несколько лет спустя был открыт Максимоский рудник. В 1885 году было создано Семеновское товарищество "Лемешевский и Завадский", которое организовало выжиг кокса из добываемого на их шахте угля. Кокс был настолько качественным, что составил серьезную конкуренцию привозному, английскому и вестфальскому коксу, который использовался на Московском, Николаевском и Севастопольском заводах. Производство и продажа кокса принесли товариществу "Лемешевский и Завадский" большие прибыли.
В 1890 году Варваро-Борисовский рудник перешел в собственность харьковского сахарозаводчика Шубина. Он энергично взялся за дело. На шахте резко поднялась добыча угля. В течение года количество рабочих увеличилось с 40-50 человек до 250. В 1892 году у Шубина уже работало 310 человек. Годовая добыча составила 2,7 миллиона пудов угля и выросла по сравнению с 1889 годом в четыре раза.
Весной 1896 года Шубин и горный инженер А. Завадский заложили новую шахту № 1 (будущая шахта имени Ильича). Люди работали в две смены по 12-14 часов. Обливаясь потом, они копали шахтный ствол лопатами, долбили кирками горную породу. Рядом со стволом строилось здание для машинного отделения. Иногда на стройку приезжал владелец шахты Шубин. В сопровождении подрядчиков он ходил по строительной площадке и постоянно твердил одно и тоже: «Жмите! Чтобы к осени шахта начала давать уголь». И подрядчики старались.Они выжимали из рабочих максимум возможного. Осенью 1896 года шахта выдала первый уголь. Подъем и спуск были механизированы. Шахтовладельцы установили паровые машины. Будучи практичным дельцом, Шубин ужесточил эксплуатацию горняков. Он лично вел учет добытого угля и определял заработок рабочих.
Добывался уголь вручную при помощи кайла. Поскольку острие часто тупилось и выходило из строя, его вскоре заменил обушок со вставным острием - зубком. Для освещения забоя служила масляная лампочка "Бог в помощь", как ее образно называли шахтеры. Они работали в кожаных опорках с онучами, нередко по колено в воде. В шахте практически отсутствовала вентиляция. Условия труда шахтеров были очень тяжелыми. Предприниматели выжимали из рабочих все, что могли. Например, на шахте № 1 "Карл" рабочий день длился 12-14 часов, хотя по закону он не должен был превышать 11с половиной часов. Отсутствовала элементарная организация технического обучения. О механизации горных работ никто не заботился. Опустившись в шахту и добравшись ползком по горизонтальному штреку к забою, горняк оказывался, словно в склепе, зажатым со всех сторон пластами угля и скальной породы. Ломать уголь приходилось обушком, лежа на боку. Сквозь трещины в камне сочилась, а иногда просто фонтанировала вода. Густая угольная пыль застилала глаза, забивалась в ноздри и рот, во все поры человеческого тела, продрогшего под вымокшей до нитки одеждой. Дышать было практически нечем, части тела шахтера постоянно отекали, а повернуться и сменить в забое положение было невероятно сложно. Отбитый уголь из забоя к штреку оттаскивал саночник с лямкой через плечо.
Вот конкретное описание каторжного труда саночников писателя А. Свирского. «Тягалыцики» (так еще называли саночников), большей частью подростки, прикрепленные железной цепью к ящикам, быстро на четвереньках, точно ручные медведи, подползали к пласту и садились в ожидании, когда погрузчики наполнят ящики. И при первом окрике: "Пошел", - они торопливо становились на четвереньки и медленно, с большим трудом тащили ящики к главному проспекту, где их уже дожидались откатчики с квадратными вагончиками, увозившими добычу на подъемную площадку.
Вся эта работа проходила во мраке, в духоте и жаре, доходившей до 30 градусов. Углекопы, а особенно тягалыцики, буквально купались в собственном поту. Чтобы ноги не скользили по мокрому камню, тяжелые сапоги тягалыци-ков были подкованы, их подкованные ноги производили характерный железный стук, напоминавший топот лошадей по каменной мостовой".
По соседству с шахтой сформировалась из землянок, каюток и казарм первая улочка - Горная колонна. Жилье строилось для горняков по принципу самозастройки. Шахтеры получали в кредит на лесном складе бракованные бревна, которые нельзя было использовать для крепления выработок и строили из них каютки и землянки. Казармы для одиноких рабочих строились из местного бутового камня. Крыши покрывались, как правило, горбылём. Из них же внутри казармы сбивались двух - трехэтажные нары. Кто не имел семьи, в основном это были приезжие, жили в казармах. Спали на нарах, покрытых соломой и разным тряпьем, которые кишели клопами и вшами. Нередко под нарами, на земляном полу, в сырых углах прыгали лягушки.
Продукты рабочие получали в шахтной лавке в кредит, зачастую по завышенным ценам и низкого качества. Они, как правило, принадлежали шахтовладельцам и являлись дополнительной статьей дохода.
Каждый день в густой предрассветной мути разносился тревожный рев гудка по поселку. Люди просыпались, вставали и шли работать на шахту. Солнце еще не встало, когда они спускались в чрево шахтного ствола, а когда поднимались на поверхность, их встречала ночь. Вечерами поселок утопал в темноте. Только на самой вершине остроконечного террикона мерцал огонек.
Несмотря на то, что владельцы шахт получали огромные прибыли, они нисколько не беспокоились о технике безопасности. Обвалы, взрывы, пожары, затопления были обычным явлением. Ежедневная многочасовая изнурительная работа в условиях вечной сырости, грязи, угольной пыли способствовала распространению среди шахтеров различных заболеваний.
С развитием угольной промышленности постепенно совершенствовался технологический производственный процесс. В шахтерской среде происходила специализация профессий горняков. Среди угледобытчиков выделились подбойщики (впоследствии забойщики), крепильщики, проходчики, саночники, коногоны. Во второй половине XIX века в шахтах для откатки угля стали использовать лошадей.
Процветала беспощадная эксплуатация углекопов. Среднемесячная зарплата забойщика составляла 20 рублей 90 копеек, крепильщиков, бутчиков, вагонщиков - 19 руб., саночников - 16 руб.40 коп.
Эти заработки не обеспечивали даже прожиточного уровня шахтерских семей.
Условия жизни и труда горняков были каторжными. Иногда шахтовладельцы грозили строптивым шахтерам ссылкой в Сибирь. Те резонно отвечали: "Что нам Сибирь, у нас тут своя Сибирь!" На шахтах работало много женщин и подростков. Расценки за одни и те же работы были для женщин на 25, а для подростков на 50 % ниже, чем для мужчин. Кроме того, шахтовладельцы, подрядчики и артельщики обсчитывали горняков. Только на Шубинском руднике в 1890 году шахтерам не доплатили 18 тысяч рублей.
Изможденные, обессиленные люди после каторжной работы брели в душные, сырые, темные землянки и бараки с тусклыми окнами и валились на дощатые нары с грязным тряпьем, в котором кишели насекомые.
- Мы здесь, в городах, - писал впоследствии в своих воспоминаниях К.Е. Ворошилов, о создании первого профсоюза рабочих Луганского паровозостроительного завода, - не можем даже себе представить, что есть житье горше нашего. Это товарищи, жизнь шахтеров... Это не жизнь, а безумие. Я никогда не мог себе представить, что люди могут так жить, что имеются в наше время такие углы, где люди так изнывают под ярмом капитала. Только в допотопные времена наши предки жили при таких условиях... В тесных и низких каморках с земляными полами ютятся несколько семей вместе, грязь и вонь стоит невыносимая... Здесь же, над плитой варят и сушат белье. Здесь же, под ногами в грязи вой и крик ребятишек. И этот ад кромешный должен служить местом для отдыха после 13-15-часового пребывания шахтера под землей, лишенного в половине своей жизни царства светлых лучей солнца".
Антисанитарные условия труда и жизни рабочих, постоянный голод и болезни способствовали распространению эпидемических заболеваний. Летом 1892 г. на всех рудниках свирепствовала холера, которая унесла сотни человеческих жизней. И только после этого царское правительство было вынуждено начать создавать медицинское обслуживание горняков. Оно обязало владельцев шахт отвести под больницы для борьбы с эпидемией холеры бараки и подобрать соответствующий медицинский персонал.
Конец XIX века является временем политического пробуждения широких трудящихся масс России. На борьбу с эксплуатацией и угнетением поднялись и рабочие Донецкого бассейна. В июне 1890 г. впервые забастовали шахтеры Шубинского, Семеновского и Орловского рудников. Забастовка затянулась из-за нежелания шахтовладельцев удовлетворить требования бастующих. В августе 1890 г. в Шубинку для "урегулирования" конфликта между рабочими и предпринимателями приезжал Екатеринославский губернатор И. Шлипке. Конфликт удалось уладить и горняки вышли на работу. Однако ужасные условия труда и жизни заставили горняков Шубинского рудника снова забастовать в октябре 1890 г. В августе 1892 г. шахтеры Шубинского и соседних, Семеновского и Варваро-Борисовского рудников опять бастовали. Поводом явилось то, что долго горнякам не выдавалась зарплата.
Деньги в основном выдавались по большим праздникам - на Масленицу, перед Пасхой и Рождеством. Продукты и товары зачастую низкого качества по талонам рудничной конторы отпускались в лавках под будущую зарплату. Часть заработанных денег шахтеры пропивали в кабаках, а когда приходил окончательный расчет, то оказывалось, что рабочему получать нечего, да к тому же он еще оставался должен хозяину за взятые товары в лавке.
Почти аналогичная история произошла и с возникновением шахты "Цент-ральная-Ирмино". В 1894 г. умирает помещик И. Долинский и его имение перешло к несовершеннолетним сыновьям. Управление имением взяли в свои руки дворянка Павловская и купец П. Стрижаченко, выступавшие в качестве опекунов малолетних Александра и Николая Долинских. Здесь то и были обнаружены богатые залежи каменного угля. И вот тогда, 27 декабря 1895 г., Павловская и П. Стрижаченко передали право эксплуатации каменноугольных залежей французскому капиталисту Манциарли де Деллинести сроком на 36 лет. Деллинести, получив в аренду землю размером в 120 десятин, начал строительство шахты. В 1896 г. был воздвигнут первый деревянный копер. Одновременно сооружались промышленные здания, жилье для технического персонала и 15 бараков для шахтеров.
9 декабря 1899 года Деллинести заключил соглашение с горным инженером Л.Г. Рабиновичем на совместную эксплуатацию действующих шахт. К этому времени здесь уже работали три небольшие шахты, на которых трудилось около 500 горняков. В 1900 году они давали до 8 миллионов пудов коксующегося угля в год. Для его переработки в кокс были построены коксовые батареи. Правление вновь созданного товарищества находилось в Харькове. На богатейшие запасы коксующихся углей Донбасса обратили внимание иностранные промышленники. Они, как мухи на мед, ринулись в Донбасс. В конце 90-х годов XIX века шахта № 1 "Карл", заложенная Шубиным и Завадским, попала в руки бельгийца Понселе, который руководил Алмазным акционерным каменноугольным обществом. В 1899 г. англичанин Крофт покупает Максимовский рудник. 25 октября 1900 г. в Брюсселе было создано Бельгийское акционерное общество, которое приняло наименование "Ирминское каменноугольное общество". Оно выпустило 8 тысяч акций стоимостью по 500 франков каждая. Обладателями их стали 7 акционеров с капиталом в 4 миллиона франков. В их числе были Манциарли де Деллинести и Л.Г. Рабинович, получивших акции на сумму 1 миллион франков.
С 15 августа 1901 г. Бельгийское акционерное каменноугольное общество открыло свое представительство в Российской империи. Его ответственным агентом по заведыванию "Ирминским каменноугольным обществом" был назначен горный инженер и совладелец Л.Г. Рабинович, а позднее - инженер-технолог II.М. Дворжанчик.
Иностранные капиталисты жадно набросились на страну, в которой правительство благосклонно и угодливо относилось к капиталу. Иностранные капиталисты находили в России, а тем более в Донбассе, практически необъединен-ных рабочих, которые меньше всего были способны давать организованный отпор капиталу так, как это было в европейских странах. К тому же жизненный уровень рабочих, а потому и их заработная плата были гораздо ниже, чем в западных странах Европы. Поэтому иностранные капиталисты получали громадные, неслыханные у себя на родине барыши.
С 1888 по 1902 гг. в Донбассе было образовано 112 иностранных акционерных обществ, 25 из которых владели угольными рудниками.
Дешевая рабочая сила и большие запасы коксующихся углей создавали благоприятные условия для развития коксохимической промышленности и черной металлургии. В 1896 г. Южно-русским Днепровским металлургическим обществом был основан коксохимический завод. На предприятии было построено 8 коксовых батарей. Сопутствующий коксовый газ использовался как топливо для котлов рудничной электростанции. Одновременно с коксовыми печами были построены обогатительная фабрика и мельница использования антрацитовой пыли как добавки в шихту коксовых батарей.
Для коксования использовались угли местных шахт. Условия труда рабочих были крайне тяжелыми. Все операции по выжигу кокса производились вручную. Производственные помещения были тесны, грязны и слабо освещены. Никакой охраны труда на заводе не существовало. Это приводило к массовым увечьям и даже смерти рабочих. Продолжительность рабочего дня составляла 12 часов. Работали без выходных дней. Отпусков не полагалось. Больничные листы не оплачивались.
15 января 1899 г. Алмазное каменноугольное и металлургическое общество приступило к постройке металлургического завода. Летом вступили в строй коксовые батареи, затем была задута первая доменная печь, руда для которой доставлялась из Кривого Рога, В 1899 г. рабочие, строившие металлургический завод, доведенные произволом подрядчика до отчаяния, забастовали. Поводом для забастовки явилось снижение расценок и отказ подрядчика увеличить время обеденного перерыва. После этого все рабочие, а на заводе насчитывалось 700 человек, не вышли на работу, настаивая на удовлетворении своих требований. Администрация после переговоров с представителями рабочих, вынуждена была пойти на определенные уступки: рабочий день был сокращен до 10 часового, увеличен обеденный перерыв, повышены ставки каменщикам. В январе 1900 г. вошла в эксплуатацию вторая доменная печь. Завод значительно увеличил свои производственные мощности. В это время на предприятии трудились 2 инженера, 1 техник, 14 конторских служащих и 625 рабочих. Неподалеку находился механический завод, основанный помещиком Васильевым. Предприятие обеспечивало шахты и близлежащие рудники чугунными и бронзовыми отливками, механическими деталями. Испытывая финансовые затруднения, Васильев вынужден был сдать завод в аренду французским предпринимателям братьям Комбье и их компаньону Гранье.
Владельцы металлургического завода построили 18 домов на 34 квартиры для служащих и 4 казармы на 200 мест для холостых работников. Для семейных рабочих было построено 36 домов на 200 человек. Рядом с жилыми домами находились торговые лавки и кабаки, которые принадлежали еврейским семействам Мусорских, Ноткиных, Лейферов, Шмерглиных, Сартанов.
Так постепенно формировался Кадиевский угольно-металлургический район Донбасса. Рабочим этих предприятий, как и шахтерам, приходилось работать в очень тяжелых условиях. Газета "Искра" так описывала каторжный труд коксохимиков и металлургов: «За один рубль рабочие должны в течение 12 часов работать в адской атмосфере, температура которой доходит до 60 градусов. Многие не выдерживают и падают в обморок. Их обливают водой и заставляют опять работать. При коксовых печах приходится работать в вечном огне. Жара и пыль невыносимые».
Бытовой уровень жизни рабочих заводов был крайне низким. По свидетельству заведующего Екатеринославским губернским санитарным бюро врача А.Д. Смидовича жилища поселковых рабочих были серыми, полутемными и затхлыми. Удовлетворительное освещение имели только 7,3% обследованных квартир. Во многих жилых помещениях протекали крыши и были земляные полы. Спали на голых нарах, постелью служили тряпье и рабочая одежда. В среднем на человека приходилось 2-2,5 квадратных метра жилой площади. Было много тараканов, щели в нарах кишели клопами, тряпье - вшами. Ощущалась острая нужда в питьевой воде. Её ежедневно привозили в деревянных бочках в посёлок. На человека в сутки приходилось около половины ведра. Часто вспыхивали различные эпидемии.
Несмотря на большое количество несчастных случаев, массовые заболевания и эпидемии, крайне тяжелые жилищно-бытовые условия рабочих и членов их семей, медицинское обслуживание было поставлено крайне плохо. На одного врача приходилось около 1500 человек. Люди часто болели и умирали от невыносимых условий жизни и труда.
Тяжелый труд рабочих коксохимического и металлургического заводов оплачивался весьма низко. За месяц даже квалифицированный рабочий зарабатывал не более 30-35 рублей. К тому же, выдавалась заработная плата, как правило, неаккуратно, задерживалась на длительное время. Зачастую вместо выдачи денег рабочих понуждали брать в счет зарплаты продукты и товары из заводских лавок по ценам, значительно превышавшим рыночные. Особенно жестоко эксплуатировались женщины и подростки. Они получали гораздо меньшую зарплату, чем взрослые мужчины, даже в том случае, если исполняли одинаковую с ними работу. К тому же значительная часть заработка возвращалась к капиталисту через систему различных штрафов.
Нечеловеческие условия труда и жизни, низкая зарплата, дикий произвол администрации промышленных предприятий и полное политическое бесправие толкали трудящихся на борьбу против эксплуататоров. Огромное влияние на рост политического сознания рабочих оказал промышленный кризис 1900-1903 гг. Особенно тяжело он отразился на металлургии. Ощутимый удар кризис нанес и коксохимии. Снизились цены на уголь, металл, кокс. Значительно сократилось промышленное производство. Наступил застой. Отдельные предприятия обанкротились. Это привело к росту армии безработных. Народные массы голодали.
В Кадиевке началось свертывание промышленного производства. Закрывались шахты. Остановился Алмазнянский металлургический завод. Сотни рабочих были выброшены на улицу. Они толпами ходили от рудника к руднику в тщетных поисках работы. Все это привело к дальнейшему обострению классового антагонизма, ускорило процесс возникновения социал-демократических организаций.
Первый социал-демократический кружок возник в Кадиевке в 1900 г. Его членами являлись: токарь Ткаченко, его брат Г.Ф. Ткаченко-Петренко1, учителя И.С. Митягин, М.В. Данилович, Ярошенко, студент Харьковского технологического института А.А. Пряничников и другие. Входил в этот кружок и рабочий-революционер П.А. Моисеенко. Члены кружка наладили связь с рабочими шахт и заводов, распространяли среди них революционную литературу и листовки.
Особенно бурно начала развиваться угольная промышленность Кадиевки в конце 70-х - начале 80-х годов XIX столетия. Этому способствовало строительство железной дороги в Донбассе. Обладателем концессии на ее строительство стал богатый русский промышленник, меценат, владелец оперного театра в Москве СИ. Мамонтов. К 1879 году среди многочисленных ответвлений этой дороги в строй действующих вступили участки: Дебальцево - Попасная - Лисичанск. В 1895 году было завершено строительство участка железной дороги Лисичанск - Купянск. Это дало возможность Донбассу выйти в центральные районы России и губернии Поволжья. Именно тогда в Кадиевском районе возникли Семеновский и Надеждинский рудники.
Основателями Семеновского рудника являлись Альбин Завадский и его тесть Семен Лемешевский, а Надеждинского - Я.Л. Малкина. В 1879 году около села Орловка Алексеевское горнопромышленное товарищество заложило Каменскую шахту ( впоследствии шахта № 2-5 Каменка). Несколько лет спустя был открыт Максимоский рудник. В 1885 году было создано Семеновское товарищество "Лемешевский и Завадский", которое организовало выжиг кокса из добываемого на их шахте угля. Кокс был настолько качественным, что составил серьезную конкуренцию привозному, английскому и вестфальскому коксу, который использовался на Московском, Николаевском и Севастопольском заводах. Производство и продажа кокса принесли товариществу "Лемешевский и Завадский" большие прибыли.
В 1890 году Варваро-Борисовский рудник перешел в собственность харьковского сахарозаводчика Шубина. Он энергично взялся за дело. На шахте резко поднялась добыча угля. В течение года количество рабочих увеличилось с 40-50 человек до 250. В 1892 году у Шубина уже работало 310 человек. Годовая добыча составила 2,7 миллиона пудов угля и выросла по сравнению с 1889 годом в четыре раза.
Весной 1896 года Шубин и горный инженер А. Завадский заложили новую шахту № 1 (будущая шахта имени Ильича). Люди работали в две смены по 12-14 часов. Обливаясь потом, они копали шахтный ствол лопатами, долбили кирками горную породу. Рядом со стволом строилось здание для машинного отделения. Иногда на стройку приезжал владелец шахты Шубин. В сопровождении подрядчиков он ходил по строительной площадке и постоянно твердил одно и тоже: «Жмите! Чтобы к осени шахта начала давать уголь». И подрядчики старались.Они выжимали из рабочих максимум возможного. Осенью 1896 года шахта выдала первый уголь. Подъем и спуск были механизированы. Шахтовладельцы установили паровые машины. Будучи практичным дельцом, Шубин ужесточил эксплуатацию горняков. Он лично вел учет добытого угля и определял заработок рабочих.
Добывался уголь вручную при помощи кайла. Поскольку острие часто тупилось и выходило из строя, его вскоре заменил обушок со вставным острием - зубком. Для освещения забоя служила масляная лампочка "Бог в помощь", как ее образно называли шахтеры. Они работали в кожаных опорках с онучами, нередко по колено в воде. В шахте практически отсутствовала вентиляция. Условия труда шахтеров были очень тяжелыми. Предприниматели выжимали из рабочих все, что могли. Например, на шахте № 1 "Карл" рабочий день длился 12-14 часов, хотя по закону он не должен был превышать 11с половиной часов. Отсутствовала элементарная организация технического обучения. О механизации горных работ никто не заботился. Опустившись в шахту и добравшись ползком по горизонтальному штреку к забою, горняк оказывался, словно в склепе, зажатым со всех сторон пластами угля и скальной породы. Ломать уголь приходилось обушком, лежа на боку. Сквозь трещины в камне сочилась, а иногда просто фонтанировала вода. Густая угольная пыль застилала глаза, забивалась в ноздри и рот, во все поры человеческого тела, продрогшего под вымокшей до нитки одеждой. Дышать было практически нечем, части тела шахтера постоянно отекали, а повернуться и сменить в забое положение было невероятно сложно. Отбитый уголь из забоя к штреку оттаскивал саночник с лямкой через плечо.
Вот конкретное описание каторжного труда саночников писателя А. Свирского. «Тягалыцики» (так еще называли саночников), большей частью подростки, прикрепленные железной цепью к ящикам, быстро на четвереньках, точно ручные медведи, подползали к пласту и садились в ожидании, когда погрузчики наполнят ящики. И при первом окрике: "Пошел", - они торопливо становились на четвереньки и медленно, с большим трудом тащили ящики к главному проспекту, где их уже дожидались откатчики с квадратными вагончиками, увозившими добычу на подъемную площадку.
Вся эта работа проходила во мраке, в духоте и жаре, доходившей до 30 градусов. Углекопы, а особенно тягалыцики, буквально купались в собственном поту. Чтобы ноги не скользили по мокрому камню, тяжелые сапоги тягалыци-ков были подкованы, их подкованные ноги производили характерный железный стук, напоминавший топот лошадей по каменной мостовой".
По соседству с шахтой сформировалась из землянок, каюток и казарм первая улочка - Горная колонна. Жилье строилось для горняков по принципу самозастройки. Шахтеры получали в кредит на лесном складе бракованные бревна, которые нельзя было использовать для крепления выработок и строили из них каютки и землянки. Казармы для одиноких рабочих строились из местного бутового камня. Крыши покрывались, как правило, горбылём. Из них же внутри казармы сбивались двух - трехэтажные нары. Кто не имел семьи, в основном это были приезжие, жили в казармах. Спали на нарах, покрытых соломой и разным тряпьем, которые кишели клопами и вшами. Нередко под нарами, на земляном полу, в сырых углах прыгали лягушки.
Продукты рабочие получали в шахтной лавке в кредит, зачастую по завышенным ценам и низкого качества. Они, как правило, принадлежали шахтовладельцам и являлись дополнительной статьей дохода.
Каждый день в густой предрассветной мути разносился тревожный рев гудка по поселку. Люди просыпались, вставали и шли работать на шахту. Солнце еще не встало, когда они спускались в чрево шахтного ствола, а когда поднимались на поверхность, их встречала ночь. Вечерами поселок утопал в темноте. Только на самой вершине остроконечного террикона мерцал огонек.
Несмотря на то, что владельцы шахт получали огромные прибыли, они нисколько не беспокоились о технике безопасности. Обвалы, взрывы, пожары, затопления были обычным явлением. Ежедневная многочасовая изнурительная работа в условиях вечной сырости, грязи, угольной пыли способствовала распространению среди шахтеров различных заболеваний.
С развитием угольной промышленности постепенно совершенствовался технологический производственный процесс. В шахтерской среде происходила специализация профессий горняков. Среди угледобытчиков выделились подбойщики (впоследствии забойщики), крепильщики, проходчики, саночники, коногоны. Во второй половине XIX века в шахтах для откатки угля стали использовать лошадей.
Процветала беспощадная эксплуатация углекопов. Среднемесячная зарплата забойщика составляла 20 рублей 90 копеек, крепильщиков, бутчиков, вагонщиков - 19 руб., саночников - 16 руб.40 коп.
Эти заработки не обеспечивали даже прожиточного уровня шахтерских семей.
Условия жизни и труда горняков были каторжными. Иногда шахтовладельцы грозили строптивым шахтерам ссылкой в Сибирь. Те резонно отвечали: "Что нам Сибирь, у нас тут своя Сибирь!" На шахтах работало много женщин и подростков. Расценки за одни и те же работы были для женщин на 25, а для подростков на 50 % ниже, чем для мужчин. Кроме того, шахтовладельцы, подрядчики и артельщики обсчитывали горняков. Только на Шубинском руднике в 1890 году шахтерам не доплатили 18 тысяч рублей.
Изможденные, обессиленные люди после каторжной работы брели в душные, сырые, темные землянки и бараки с тусклыми окнами и валились на дощатые нары с грязным тряпьем, в котором кишели насекомые.
- Мы здесь, в городах, - писал впоследствии в своих воспоминаниях К.Е. Ворошилов, о создании первого профсоюза рабочих Луганского паровозостроительного завода, - не можем даже себе представить, что есть житье горше нашего. Это товарищи, жизнь шахтеров... Это не жизнь, а безумие. Я никогда не мог себе представить, что люди могут так жить, что имеются в наше время такие углы, где люди так изнывают под ярмом капитала. Только в допотопные времена наши предки жили при таких условиях... В тесных и низких каморках с земляными полами ютятся несколько семей вместе, грязь и вонь стоит невыносимая... Здесь же, над плитой варят и сушат белье. Здесь же, под ногами в грязи вой и крик ребятишек. И этот ад кромешный должен служить местом для отдыха после 13-15-часового пребывания шахтера под землей, лишенного в половине своей жизни царства светлых лучей солнца".
Антисанитарные условия труда и жизни рабочих, постоянный голод и болезни способствовали распространению эпидемических заболеваний. Летом 1892 г. на всех рудниках свирепствовала холера, которая унесла сотни человеческих жизней. И только после этого царское правительство было вынуждено начать создавать медицинское обслуживание горняков. Оно обязало владельцев шахт отвести под больницы для борьбы с эпидемией холеры бараки и подобрать соответствующий медицинский персонал.
Конец XIX века является временем политического пробуждения широких трудящихся масс России. На борьбу с эксплуатацией и угнетением поднялись и рабочие Донецкого бассейна. В июне 1890 г. впервые забастовали шахтеры Шубинского, Семеновского и Орловского рудников. Забастовка затянулась из-за нежелания шахтовладельцев удовлетворить требования бастующих. В августе 1890 г. в Шубинку для "урегулирования" конфликта между рабочими и предпринимателями приезжал Екатеринославский губернатор И. Шлипке. Конфликт удалось уладить и горняки вышли на работу. Однако ужасные условия труда и жизни заставили горняков Шубинского рудника снова забастовать в октябре 1890 г. В августе 1892 г. шахтеры Шубинского и соседних, Семеновского и Варваро-Борисовского рудников опять бастовали. Поводом явилось то, что долго горнякам не выдавалась зарплата.
Деньги в основном выдавались по большим праздникам - на Масленицу, перед Пасхой и Рождеством. Продукты и товары зачастую низкого качества по талонам рудничной конторы отпускались в лавках под будущую зарплату. Часть заработанных денег шахтеры пропивали в кабаках, а когда приходил окончательный расчет, то оказывалось, что рабочему получать нечего, да к тому же он еще оставался должен хозяину за взятые товары в лавке.
Почти аналогичная история произошла и с возникновением шахты "Цент-ральная-Ирмино". В 1894 г. умирает помещик И. Долинский и его имение перешло к несовершеннолетним сыновьям. Управление имением взяли в свои руки дворянка Павловская и купец П. Стрижаченко, выступавшие в качестве опекунов малолетних Александра и Николая Долинских. Здесь то и были обнаружены богатые залежи каменного угля. И вот тогда, 27 декабря 1895 г., Павловская и П. Стрижаченко передали право эксплуатации каменноугольных залежей французскому капиталисту Манциарли де Деллинести сроком на 36 лет. Деллинести, получив в аренду землю размером в 120 десятин, начал строительство шахты. В 1896 г. был воздвигнут первый деревянный копер. Одновременно сооружались промышленные здания, жилье для технического персонала и 15 бараков для шахтеров.
9 декабря 1899 года Деллинести заключил соглашение с горным инженером Л.Г. Рабиновичем на совместную эксплуатацию действующих шахт. К этому времени здесь уже работали три небольшие шахты, на которых трудилось около 500 горняков. В 1900 году они давали до 8 миллионов пудов коксующегося угля в год. Для его переработки в кокс были построены коксовые батареи. Правление вновь созданного товарищества находилось в Харькове. На богатейшие запасы коксующихся углей Донбасса обратили внимание иностранные промышленники. Они, как мухи на мед, ринулись в Донбасс. В конце 90-х годов XIX века шахта № 1 "Карл", заложенная Шубиным и Завадским, попала в руки бельгийца Понселе, который руководил Алмазным акционерным каменноугольным обществом. В 1899 г. англичанин Крофт покупает Максимовский рудник. 25 октября 1900 г. в Брюсселе было создано Бельгийское акционерное общество, которое приняло наименование "Ирминское каменноугольное общество". Оно выпустило 8 тысяч акций стоимостью по 500 франков каждая. Обладателями их стали 7 акционеров с капиталом в 4 миллиона франков. В их числе были Манциарли де Деллинести и Л.Г. Рабинович, получивших акции на сумму 1 миллион франков.
С 15 августа 1901 г. Бельгийское акционерное каменноугольное общество открыло свое представительство в Российской империи. Его ответственным агентом по заведыванию "Ирминским каменноугольным обществом" был назначен горный инженер и совладелец Л.Г. Рабинович, а позднее - инженер-технолог II.М. Дворжанчик.
Иностранные капиталисты жадно набросились на страну, в которой правительство благосклонно и угодливо относилось к капиталу. Иностранные капиталисты находили в России, а тем более в Донбассе, практически необъединен-ных рабочих, которые меньше всего были способны давать организованный отпор капиталу так, как это было в европейских странах. К тому же жизненный уровень рабочих, а потому и их заработная плата были гораздо ниже, чем в западных странах Европы. Поэтому иностранные капиталисты получали громадные, неслыханные у себя на родине барыши.
С 1888 по 1902 гг. в Донбассе было образовано 112 иностранных акционерных обществ, 25 из которых владели угольными рудниками.
Дешевая рабочая сила и большие запасы коксующихся углей создавали благоприятные условия для развития коксохимической промышленности и черной металлургии. В 1896 г. Южно-русским Днепровским металлургическим обществом был основан коксохимический завод. На предприятии было построено 8 коксовых батарей. Сопутствующий коксовый газ использовался как топливо для котлов рудничной электростанции. Одновременно с коксовыми печами были построены обогатительная фабрика и мельница использования антрацитовой пыли как добавки в шихту коксовых батарей.
Для коксования использовались угли местных шахт. Условия труда рабочих были крайне тяжелыми. Все операции по выжигу кокса производились вручную. Производственные помещения были тесны, грязны и слабо освещены. Никакой охраны труда на заводе не существовало. Это приводило к массовым увечьям и даже смерти рабочих. Продолжительность рабочего дня составляла 12 часов. Работали без выходных дней. Отпусков не полагалось. Больничные листы не оплачивались.
15 января 1899 г. Алмазное каменноугольное и металлургическое общество приступило к постройке металлургического завода. Летом вступили в строй коксовые батареи, затем была задута первая доменная печь, руда для которой доставлялась из Кривого Рога, В 1899 г. рабочие, строившие металлургический завод, доведенные произволом подрядчика до отчаяния, забастовали. Поводом для забастовки явилось снижение расценок и отказ подрядчика увеличить время обеденного перерыва. После этого все рабочие, а на заводе насчитывалось 700 человек, не вышли на работу, настаивая на удовлетворении своих требований. Администрация после переговоров с представителями рабочих, вынуждена была пойти на определенные уступки: рабочий день был сокращен до 10 часового, увеличен обеденный перерыв, повышены ставки каменщикам. В январе 1900 г. вошла в эксплуатацию вторая доменная печь. Завод значительно увеличил свои производственные мощности. В это время на предприятии трудились 2 инженера, 1 техник, 14 конторских служащих и 625 рабочих. Неподалеку находился механический завод, основанный помещиком Васильевым. Предприятие обеспечивало шахты и близлежащие рудники чугунными и бронзовыми отливками, механическими деталями. Испытывая финансовые затруднения, Васильев вынужден был сдать завод в аренду французским предпринимателям братьям Комбье и их компаньону Гранье.
Владельцы металлургического завода построили 18 домов на 34 квартиры для служащих и 4 казармы на 200 мест для холостых работников. Для семейных рабочих было построено 36 домов на 200 человек. Рядом с жилыми домами находились торговые лавки и кабаки, которые принадлежали еврейским семействам Мусорских, Ноткиных, Лейферов, Шмерглиных, Сартанов.
Так постепенно формировался Кадиевский угольно-металлургический район Донбасса. Рабочим этих предприятий, как и шахтерам, приходилось работать в очень тяжелых условиях. Газета "Искра" так описывала каторжный труд коксохимиков и металлургов: «За один рубль рабочие должны в течение 12 часов работать в адской атмосфере, температура которой доходит до 60 градусов. Многие не выдерживают и падают в обморок. Их обливают водой и заставляют опять работать. При коксовых печах приходится работать в вечном огне. Жара и пыль невыносимые».
Бытовой уровень жизни рабочих заводов был крайне низким. По свидетельству заведующего Екатеринославским губернским санитарным бюро врача А.Д. Смидовича жилища поселковых рабочих были серыми, полутемными и затхлыми. Удовлетворительное освещение имели только 7,3% обследованных квартир. Во многих жилых помещениях протекали крыши и были земляные полы. Спали на голых нарах, постелью служили тряпье и рабочая одежда. В среднем на человека приходилось 2-2,5 квадратных метра жилой площади. Было много тараканов, щели в нарах кишели клопами, тряпье - вшами. Ощущалась острая нужда в питьевой воде. Её ежедневно привозили в деревянных бочках в посёлок. На человека в сутки приходилось около половины ведра. Часто вспыхивали различные эпидемии.
Несмотря на большое количество несчастных случаев, массовые заболевания и эпидемии, крайне тяжелые жилищно-бытовые условия рабочих и членов их семей, медицинское обслуживание было поставлено крайне плохо. На одного врача приходилось около 1500 человек. Люди часто болели и умирали от невыносимых условий жизни и труда.
Тяжелый труд рабочих коксохимического и металлургического заводов оплачивался весьма низко. За месяц даже квалифицированный рабочий зарабатывал не более 30-35 рублей. К тому же, выдавалась заработная плата, как правило, неаккуратно, задерживалась на длительное время. Зачастую вместо выдачи денег рабочих понуждали брать в счет зарплаты продукты и товары из заводских лавок по ценам, значительно превышавшим рыночные. Особенно жестоко эксплуатировались женщины и подростки. Они получали гораздо меньшую зарплату, чем взрослые мужчины, даже в том случае, если исполняли одинаковую с ними работу. К тому же значительная часть заработка возвращалась к капиталисту через систему различных штрафов.
Нечеловеческие условия труда и жизни, низкая зарплата, дикий произвол администрации промышленных предприятий и полное политическое бесправие толкали трудящихся на борьбу против эксплуататоров. Огромное влияние на рост политического сознания рабочих оказал промышленный кризис 1900-1903 гг. Особенно тяжело он отразился на металлургии. Ощутимый удар кризис нанес и коксохимии. Снизились цены на уголь, металл, кокс. Значительно сократилось промышленное производство. Наступил застой. Отдельные предприятия обанкротились. Это привело к росту армии безработных. Народные массы голодали.
В Кадиевке началось свертывание промышленного производства. Закрывались шахты. Остановился Алмазнянский металлургический завод. Сотни рабочих были выброшены на улицу. Они толпами ходили от рудника к руднику в тщетных поисках работы. Все это привело к дальнейшему обострению классового антагонизма, ускорило процесс возникновения социал-демократических организаций.
Первый социал-демократический кружок возник в Кадиевке в 1900 г. Его членами являлись: токарь Ткаченко, его брат Г.Ф. Ткаченко-Петренко1, учителя И.С. Митягин, М.В. Данилович, Ярошенко, студент Харьковского технологического института А.А. Пряничников и другие. Входил в этот кружок и рабочий-революционер П.А. Моисеенко. Члены кружка наладили связь с рабочими шахт и заводов, распространяли среди них революционную литературу и листовки.
