Открывают глаза улицы,
И от яркого солнца жмурятся.
Небу синему машут дружески
А с прохожими в танце кружатся.
Но прохожим то не танцуется,
Суетливо бегут по улицам.
У прохожих звонки и графики –
Ежедневная математика.
Вот такая вот несуразица,
Сильно улицы обижаются,
И злорадствуют гололедами,
И забитыми переходами.
Чтобы с городом помириться
Ты попробуй не торопиться,
А когда-нибудь утром ранним
На полчасика раньше встань, и
Прогуляйся тайком по городу.
Без привычно-дневного грохота,
Мягко-раннему, тепло-сонному,
Еще сумрачно разморенному.
И тогда в круговерти утренней
На бегу, и в бою с маршрутками,
Ты утратишь желанье хмурится.
Потанцуй! Приглашают улицы.

Я люблю тебя! :ba:

Зима уже ближется к распаду и чтоб не упустить актуальность выкладую первое стихотворение из цикла Зимние вариации

 

* * *
Караловым рифом застыла аллея.
Омытая цветом родных фонарей
И ветер притих по отцовски лелея
Как крик колокольный слепых звонарей.

Спланирует редко на руку снежинка
Как отзвук парадов прошедших пред ней.
Растаяв, напомнит – Стекала слезинка,
Разлуки и встречи, во царство теней.

Игорь Иртеньев

Женщины носят чулки и колготки,
И равнодушны к вопросам культуры.
Двадцать процентов из них - идиотки,
Тридцать процентов набитые дуры.

Сорок процентов из них - психопатки,
В сумме нам это дает девяносто.
Десять процентов имеем в остaтке,
Да и из этих-то выбрать не просто.

Тамара Панферова: Oтвет Иртеньеву

Носят мужчины усы и бородки,
И обсуждают проблемы любые.
Двадцать процентов из них - голубые.
Сорок процентов - любители водки.

Тридцать процентов из них - импотенты,
У десяти - с головой не в порядке.
В сумме нам это дает сто процентов,
И ничего не имеем в остатке.

Эрнст: Ответ Иртеньеву и Панферовой

Сорок процентов из тех, что в колготках
Неравнодушны к любителям водки.
Любят порой голубых психопатки,
Правда у них с головой не в порядке.

Дуры всегда импотентов жалели
А идиоток придурки хотели.
В сумме, конечно же, нас сто процентов:
Дур, идиоток, козлов, импотентов

Виктор Бичев: ответ всем троим

Сорок процентов из женщин артистки
С ними иметь надо крепкие нервы
Десять процентов из них феминистки
А половина -обычные стервы

Что ж предпринять мужикам при бородках
Если проценты тут вышли такие?
Что-то из двух: иль довериться водке,
Или всем скопом пойти в голубые.

Роман-эссе, окончание (пятая часть)

Мария подошла к кухонному столу, присела, открыла дверцы и заглянула вовнутрь – кроме посуды и пустых банок ничего больше не увидела. Встала, вздохнула, и направилась в кладовую. Но эти поиски съестных припасов были излишни. Она и так знала – в доме, за исключением трёх картофелин, пары сухарей, да килограмма соли, ничего нет.
- Всё, завтра – зубы на полку.
Около года тому назад, их семья перебралась жить из Горловки в соседний Дзержинск. В назначенный день эвакуироваться на Восток с маленькими детьми не получилось, а утром следующего дня по городу уже расхаживали итальянцы. Муж Марии ушёл на разведку, через час примчалась запыхавшаяся соседка с новостью:
- Мария, твоему мужику глаза выкололи!

Фронт уже ушел за пределы Советской Украины. В нашем городе, как и в любом другом, более-менее крупном оккупированном населенном пункте, располагалась немецкая военная комендатура. В районе поселка имени Кирова была расквартирована румынская часть. В центре города, в здании средней школы, расположился немецкий лазарет, где поправлялись от ран солдаты немецкой армии. Ну и, конечно, оккупационная власть в городе, занимающем немалую площадь, не могла обойтись без особого боевого подразделения, именуемого полицией, и состоящего, к сожалению, из: то ли местных добровольцев, то ли пришлых соотечественников, до времени скрывавших свою «любовь» к Родине, и теперь, благодаря новым хозяевам, давших волю своим истинным чувствам.

Небольшого роста женщина, сосредоточенно возившаяся возле печки над кастрюлей, вздрогнула от неожиданного стука в окно и, последовавшего за ним, крика:
- Мария, ты пойдешь на суд?!
Женщина метнулась из кухни к входной двери. Выглянула во двор – пришла соседка по дому.
- Тише, Зинаида! Дети только заснули.
- Ты на суд пойдешь?

Мы самозабвенно ждали оттепель,
И дышали на замерзшее окно.
Нам казалось, лишь весной теперь,
Справимся мы с этой тишиной.
Думали – не стоит больно мудрствовать,
Пусть весна разбудит нашу жизнь.
Это просто время – зимне-трудное,
Его просто нужно пережить.
Зябко плечи кутали и верили,
Жизнь – она вся где-то впереди.
Что зима? Зима живет потерями,
Жить зимой - лишь душу холодить.
А зима жила своею сказкою,
Выплетала снегом кружева.
И никто не замечал под белой маскою
Сколько в ней уюта и тепла.
Мягкий плед, кота на подоконнике,
Сладкий чай и теплую постель,
Что из тысячи снежинок звезды сотканы...

Ну а люди все хандрят и ждут апрель.

Роман-эссе, продолжение (четвертая часть)